Нахожу некоторые черты сходства современных психопрактик и педагогической деятельности. Они схожи по форме и по содержанию. По форме их схожесть заключается в дифференциации групп и индивидов по:
1.  Половому признаку, т.е.: мужская, женская и - смешанная группа. (А применительно к индивиду, если работа приобретает формы персонального подхода, соответственно: мужчина – женщина).
2.  По возрастной дифференциации, где главное деление происходит между тремя группами (или индивидами).
Это:
А. До полового созревания.
Б. Находящаяся в активной фазе, в этом смысле.
С. Утрачивающая эту активность.
3.  Последнее, деление происходит по клиническому состоянию.

Мне приходилось работать с тремя состояниями: олигофрения, задержка психического развития и «норма».
Термин «норма», я неслучайно выделил кавычками, потому что именно в этой категории находится основное поле деятельности различных психопрактик. Считается, что человек, принадлежащий категории «норма», обретает некую патологию и в связи с этим нуждается в психокоррекции «душевного» состояния через психоаналитические, либо психотерапевтические методы.
Педагогика же занимается профилактикой этих состояний, в связи с чем психокоррекция  «нормы» должна происходить на протяжении всей жизни, как чистка зубов или содержание в чистоте тела. Но, скажем сразу, таких счастливцев, у которых есть пожизненный педагог корректор, какового искал когда-то, например Ф. Ницше по образцу Шопенгауэра, встретить проблематично в связи с естественными причинами. И тут, в помощь «пациенту»,  педагогика предлагает, в качестве профилактики, методы самовоспитания. Зажечь искру самовоспитания и является главной задачей педагога. От этого положения отталкивался я в своей практической деятельности.
Процесс воспитания с этой позиции полностью идентичен процессу обучения. - Если после расставания учителя с обучаемым, воспитуемым  или «пациентом», он, «пациент» продолжает изменяться в направлении, в котором он изменялся в контакте с корректором, педагогический, или если мне позволят так выразиться, психопрактический эффект достигнут.
Таким образом, дифференцировав свою практику по форме, я перехожу к её дифференциации по содержанию.
Но прежде, чем это осуществить, мне придётся описать некоторые симптомы подопечных, с которыми я сталкивался, обучая, например, воспитанников  детского дома №2  г. Москвы, культуре оптимизации потенциальных возможностей опорно-двигательного аппарата и  систем организма в целом, с целью развития его функциональности и поиска компенсаций, обозначенных выше патологически ущербных состояний. Не последним и важным в этом деле имел место  элемент популярного ознакомления обучаемых с теорией психофизических практик древних культур связанных с воспитанием и самовоспитанием.
Так вот, некоторые симптомы некоторых моих подопечных необходимо описать для того, что бы стало ясно, что большинство людей (не только детей), в той или иной степени, являются потенциальными пациентами психоаналитика. И работа учителя отличается от вышеозначенной лишь процессом обучения. Но он же, этот процесс и будет непосредственным инструментом некоторых приёмов психокоррекции. Каким образом это происходит, я опишу ниже.
И так: симптомы.
Сергей, четырнадцать лет, «Норма», активен. На занятиях, перед учителем, старается помочь товарищу, проявить «джентльменскую» позицию в отношении девочек (уступить место и т.д.). Пытается не касаться их в процессе выполнения физических упражнений. Вежлив. Хорошо сложен. Не имеет  «задушевных» дружеских отношений с другими. Находится в постоянном поиске почитателей своего, так называемого, «Эго». Вне поля зрения педагога делает попытки  физического насилия над детьми женского пола с применением садизмических элементов - щипки, разрывы кожи прилегающей к местам известных органов тела. Предпринимает попытки запугать выбранную жертву.
Максим, 13 лет. Молчалив, замкнут, не улыбается, не старается понравиться, низкого роста. Задания выполняет пассивно. Не любит, когда к нему обращаются. Любит слушать то, что говорят не ему. Испытывает наслаждение от диверсий. Например: намертво забить тряпками унитазы этажа, поджечь кровать, кинуть в общий кисель дохлую мышь и ни в чём не признаваться.
Марина, 13 лет. Лидирует в небольшой группе «товарок». Если она приходит на занятие, приходит вся данная группа, если нет, то соответственно, не смеет придти никто. Расправа, сами понимаете, не замедлит случиться. Занимается организацией изведения «неугодных» (слабых) педагогов.
Например, старая женщина - суточник приходит к ним в группу на суточное дежурство и
прямо с порога слышит: «Что, опять пожрать пришла? - Дома не кормят?» - имеются в виду совместные с детьми полдники и обеды.
Если педагог из-за такого переживает, то ярость и презрение к нему только усиливаются, пассы в отношении него становятся изощрённее.
Состояния сосредоточенности чередуются у Марины с состояниями растерянности, «отключённости». Любит животных. Диагноз: задержка психического развития.
Стёпа, 10 лет. Проницателен, быстро ориентируется в отношениях между взрослыми. Если при нём один взрослый упрекнёт другого в педагогической некорректности, Стёпа тут же пожалуется первому на второго, подтверждая жалобой самые его худшие предположения.
Часто сбегает. Его возвращают - опять сбегает.
Ночью, когда все уснут, имеет склонность ускользнуть с территории расположения на улицу и,  заливаясь слезами,  пронзительно звать на  помощь жителей близлежащих домов, сообщая, что его насилуют и избивают. Легко представить в каком положении оказывается при этом дремлющая пожилая суточница - педагог. - Искренности возбуждённого состояния ребёнка «общественность» не поверить не может.
Диагноз: задержка психического развития.
Евгений, 14 лет. Покладистый, исполнительный, трудолюбивый. Лицо с небольшим дефектом. Добр, когда не находится в состоянии агрессии. В драке проявляет чрезвычайную жестокость. Если его не оттащить, - не имеет страха: просто убивает врага.
Лена, 13 лет. С третьего класса, потеряв семью,  отказывается отвечать в школе по предметам. Не делает заданий, не отвечает на предметные вопросы учителей. В остальном покладистая, добрая, не агрессивная. В связи с отношением к процессу обучения получила в детстве диагноз: задержка психического развития.
Марина, 11 лет. Учится хорошо, старательная, неглупая, грузная. Патологически стыдиться говорить. Буквально выдавливает из себя каждое слово.
Игорь, 13 лет. Переросток. Ходит на занятия не регулярно. Непременно пытается их сорвать, барабаня с наружи по двери гимнастического зала в ходе занятия. Неприемлет ни какого подхода, кроме как индивидуального. Вместе с кем угодно готов делать что угодно: строить, убирать, готовить, насиловать, избивать, помогать, заниматься диверсиями и даже тренироваться, но только без каких - либо других, «равноправно - назначенных» членов группы. Диагноз…
Если среди вышеперечисленного Вы не обнаружили ничего из области психотерапевтической симптоматики, то моя педагогическая деятельность, видимо, никак не связанна с психокоррекциией.
Однако всеми этими проблемами мне приходилось заниматься. Не то чтобы в детском доме небыло штатного психолога, он был. Но главный аспект, умалявший результаты его работы заключался, на мой взгляд, в том, что он не имел с детьми общей, конкретной, любой физической деятельности. В этом, вообще, очевидный минус современной терапии.
Другой мой подопечный, например, так называемый, «олигарх» Дима имел патологическую зависимость от процесса самоутверждения, связанного с недооценкой себя, как лидера. Он был вторым человеком в крупной компании. Это выражалось не только в коллекционировании им машин типа «Bentley», на которых он конечно почти никогда не ездил, но и в сидении каждую ночь напролёт в клубах «массового» посещения (очень хотелось написать: «потребления»), типа «Парижской жизни». Там, толпы любителей халявной кружки пива, до шести утра готовы были лить ему в уши своё восхищение его добротой, щедростью и величием. Всё это время за воротами парка «Эрмитаж» Диму ждал полный эскорт из всех доступных «Фольксвагенов» компании. Многие из кабацких друзей, с лёгкой руки Димы, оказались его сотрудниками  на придуманных должностях. Он желал ощущать рабское пресмыкание и в собственном офисе. Ведь не каждый, уверенный в себе, действительно, специалист, будет лебезить перед нанимателем. Ища высокой оценки «общественности», Дима  привлёк к своей деятельности и внимание некоторых, опять же, широко известных органов. Началась «беготня» от «интереса». Всё это разваливало компанию, как карточный домик. Дима перестал спать. Только пил и ел таблетки, периодически выпадая на недельное лечение, в котором, я полагаю, присутствовала и психотерапия. При всём при этом ещё надо было что-то делать на работе...
Его жена и дочь шли по аналогичному пути самоутверждения, только им работать было не надо. Разумеется, идея семьи стала для всех формальностью, так как каждый уже жил в своей собственной квартире. В качестве семьи остались лишь верные дармоеды, настойчиво ожидающие очередного приглашения в баню или на ужин.
Последним «мазком» данной патологии, надо сказать, был тот факт, что, окармливая и опаивая толпы молодых разукрашенных, и не обязательно дорогих, дам, на зависть целому штату водителей, он чрезвычайно редко вёз их, как говориться, «к себе», что молодому, бедному студенту, например, могло бы сказать очень о многом.
Как не лечи такого человека, вера в серьёзность власти денег, многократно подкреплённая различными внешними факторами не позволила бы ему найти выход из «цейтнота» через, просто, слово психолога.
Ему нужна была, так называемая,  трудотерапия, ни как не связанная с зарабатыванием денег и осуществляемая своими руками. Это может быть макраме, у-шу, садоводчество, дачное строительство, экибано и т.д. И этим надо было бы заниматься столько, и до тех пор, пока сам не почувствуешь себя богом.  Ибо, ощутив себя создателем, такой мелочи, как, скажем, садовый столик или рельеф собственного тела, ты оказываешься в числе уже совсем не многих избранных, способных на это.  Мнение окружающих, для пациента в этом случае и таким образом, уходит на второй план. Соответственно, повышается самооценка. Но, на первых порах, конечно, нужен наставник, который убедит тебя, что то, что ты делаешь и важно, и нужно, и первостепенно!
Однако, имеется первое условие, при котором возможно излечение: признание больным факта болезни. И, второе условие: желание этот факт изжить. Ни первого, ни второго Дима не осуществил. По этому мне пришлось с ним расстаться.
Закономерен вопрос, а где же первое лицо компании? Почему оно не оказалось в состоянии предотвратить крушение общего дела. Ответ на него прост: эффект улитки. Чем страшнее становиться, тем глубже она прячется внутрь - в глубь себя. До тех пор, пока она уже совсем не видит куда ползти и главное - как? А страх увеличивается с ростом всего того многого, что ты можешь потерять. - Это то, что есть у тебя, но чего нету у других, которые каждый день штурмуют твоё, что бы забрать его у тебя. Здесь мы встречаемся с иной формой патологии.
Из зоны доверия при этой форме выпадают все: от члена семьи до случайного продавца в магазине. 
Каждое недополучение двухпроцентной скидки по причине забытой дома скидочной карточки, является поводом похолодания кончиков пальцев рук и стрессового состояния. Причём речь при покупке идёт о паре баночек маринованных огурцов.
Выбираем диск с видеофильмом в магазине. Узнаём от продавца, что с пяти дисков скидка по десять рублей с каждого. - Начинаем набирать пять дисков. - Пятый не набирается. - Начинаем нервничать. - Ну, может быть, ещё что-то есть? - Нет. - Всё остальное когда-то просмотрено. - Как быть? - Всё-таки покупаем не очень нужный пятый диск, что бы с каждого была скидка! Ну что тут сказать? - Я рассказываю о человеке, чья компания за одну трёхдневную операцию была способна заработать несколько десятков миллионов, - отгадайте чего? Сей мой подопечный, был чрезвычайно интересным типом пациента. Однако он достоин стать фигурой отдельной работы.
Персонажи, заслуживающие и анализа и терапии, встречались мне с поразительной частотой. К примеру «альфонс», похожий на «певца» Филиппа, приобретённый в качестве мужа хозяйкой трёх «высокоудойных» ресторанов, до этого работал осветителем в театре. После этой своей удачной партии он оказался актёром преимущественно первых ролей. Не берусь судить о его таланте, а только, через короткое время, театр для него потерял смысл, видимо. Потому, что он с ним расстался. Мы знаем, что работа актёра колоссальный труд. Но какой в ней смысл, если, вот они, уже есть плоды: женщины, машины, власть, внимание желающих стать друзьями, «свободные художники» ищущие подмять спонсора, мир психостимуляторов, но главное: власть!
С каким чувством превосходства и гордости, инструктировал он собрание персонала ресторана о том, как следует правильно работать его подразделениям! Непременно он указывал на то, что все внимающие работники уже люди «законченные». И большим, чем они есть, они уже никогда не станут. Это их «потолок». - «Потолок» маленьких людишек, добывающих еду своими руками и ногами... Поэтому не надо «изобретать велосипед», а надо только выполнять команды. Так как  жизнь уже расставила всех по своим местам, согласно достоинству каждого! 
Всегда, конечно, непросто разобраться, в какой момент и как душевное состояние человека покидает рамки относительной «нормы», и главное, каким образом с этим работать?.. Но в данном случае, в речи к персоналу, у пациента присутствовал ярко выраженный диалог с самим собой, переживание некоего своего состояния, связанного с собственным статусом. Ибо персонал молчал, и никто ненамерен был откровенно разговаривать с этим молодым человеком.
Через каких - нибудь пару лет, личный водитель его жены, найдёт его мертвецки пьяным в их загородном доме, а в ванной будет покоиться бездыханное тело, зарезанной им собственноручно, его несчастной супруги, так, по-женски просто, решившей обрести как-то раз  семейное счастье.
Правда, после этого, наш осветитель стал наследником крупного состояния, но, вместе с тем,  и разменной картой соответствующих органов, которые, тут же наложили свой «интерес» на, - отгадайте что?..
Но к моему анализу сие уже не имеет никакого отношения.
Теперь вернёмся к содержанию методов психокоррекции.
Раз уж я упомянул слово психокоррекция, то следует немного расшифровать и уточнить этот термин.
У большинства людей оно ассоциируется с жестким воздействием терапевта на психику пациента - гипноза или иных изощренных психологических методов подавления сознания.
При всем уважении к этим методикам, в своей работе я практически не применял подобных способов воздействия на человека, это оказывалось ни к чему. Дело в том, что используемый мной элемент подразумевает психокоррекцию основанную на естественном для любого человека (и всего живого) принципе прямой и обратной связи. В комплексе с физической практикой по моделированию двигательной культуры собственного тела, которая каким-то образом замещает роль гипнотического подавителя, элемент даёт положительные результаты. Называется он: общая совместная деятельность с пациентом в какой-либо физической сфере с применением правила «make» - «своими руками».
Что бы это коротко аннотировать, возвращусь к теме «ЗПР».