Кантемир Дмитрий Константинович 26 октября (6 ноября) 1673 год - 21 августа (1 сентября) 1723 год
История жизни
Дмитрий Кантемир родился 26 октября (6 ноября) 1673 г. в местечке Фэлчиу, что недалеко от Ясс. Он был младшим сыном господаря Молдавии Константина Кантемира Старого (1684–1693) и его жены Анны Бантыш, происходившей из древнего боярского рода.
В ноябре 1688 г. Дмитрий в качестве заложника был отправлен в Стамбул, где он встречался с учеными патриаршей Греко-латинской академии, изучал древнегреческий, новогреческий, латинский, арабский и турецкий языки, слушал лекции по истории, богословию и философии. Дмитрий также посещал Академию Падишаха — учебное заведение при дворе султана для иностранцев или османских подданных-христиан.
По воле умиравшего князя Константина в 1693 г. Дмитрий был избран молдавскими боярами господарем. Он княжил всего три недели, так как султан его не утвердил из-за интриг валашского господаря Константина Брынковяну. Во время правления своего старшего брата Антиоха (1695–1700, 1705–1707) князь Дмитрий снова находится в Стамбуле, но уже в качестве представителя молдавского господаря при султане.
Несмотря на обстоятельства, при которых Кантемир находился в Стамбуле (в общей сложности он провел там более 20 лет), князь Дмитрий умело и целенаправленно использовал свое пребывание в столице крупнейшего мусульманского государства того времени для расширения своих знаний. Он старательно постигал всеобщую историю, особенно историю Турции, собирал рукописи, редкие книги и другие материалы по истории Османской империи, неизвестные до этого европейским ученым, изучал нравы и обычаи турок вообще и султанского двора в частности.
Кантемир непрестанно расширял и укреплял свои связи с учеными Стамбула и дипломатами, аккредитованными здесь. Так, его близким знакомым был видный турецкий ученый Саади-эфенди, а в 1700 г. Кантемир установил тесные контакты с российским посланником Петром Андреевичем Толстым.
В 1710 г. султан Ахмед III сменил гнев на милость и посадил Дмитрия на молдавский престол, арестовав политического соперника Кантемиров князя Брынковяну. Это был, скорее, вынужденный шаг, поскольку сделано это было после того, как началась война с Россией (1710–1713), а правивший в Молдавии князь Николай Маврокордат, хотя и пользовался превосходной репутацией при Османском дворе, не был подходящим лицом во время войны, поскольку не имел ни храбрости, ни знания военного дела. Дмитрий был возведен на молдавский престол по настоянию великого визиря Балтаджи Мехмета и крымского хана Девлет-Гирея II. Порта даже было освободила нового молдавского князя от дани и подарков, но как только он прибыл на место, потребовала от него значительных сумм денег и постройки моста через Дунай для переправы турецкой армии. Князь Дмитрий на это не согласился и 13 (24) апреля 1711 г. в Луцке через своего приближенного боярина Стефана Луку заключил с Петром I трактат, и, таким образом, de jure принял сторону России.
Когда российские войска стали приближаться к Яссам, князь Дмитрий объявил приближенным, войску и народу о том, что он порывает с турками и переходит на сторону России. В своем Манифесте он перечислял бедствия, которые терпела Молдавия от поработителей и призывал: «Все люди нашей страны, берите оружие и идите на помощь». Как пишет в своей «Хронике» Ион Некулче, «тогда все христиане радовались москалям…».
29 июня (10 июля) 1711 г. в Яссах князь Молдавии Дмитрий Кантемир дал клятву на верность России. Одной из причин, по которой Петр I особенно ценил Кантемира, были его знания в области востоковедения. По прибытии в лагерь российских войск на Пруте князь Дмитрий стал советником царя по восточным вопросам. Петр I писал: «Оный господарь — человек зело разумный и в советах способный». Как государственный деятель Кантемир не только понял историческое значение реформ Петра I, но и содействовал их проведению.
Порта была разгневана изменою Кантемира и потребовала от Петра I его выдачи. Царь ответил, будто бы Кантемира в лагере российских войск нет, а своим приближенным сказал: «Я лучше уступлю туркам всю землю, простирающуюся до Курска, нежели выдам князя, пожертвовавшего для меня всем своим достоянием. Потерянное оружием возвращается; но нарушение данного слова невозвратимо. Отступить от чести — то же, что не быть государем».
В результате неудачного для российской армии Прутского похода князь Дмитрий вместе со своей семьей и приближенными, несколькими тысячами бояр, офицеров, слуг и прочих, вынужден был переселиться в Россию. 16 (27) июля князь Дмитрий навсегда покинул Яссы. Царь Петр вознаградил его за утрату княжества и всего состояния, выделив поместье под Харьковом и денежные средства.
В марте 1712 г. Кантемир с семьей переезжает из Харькова в свое московское имение Черная Грязь, также пожалованное ему Петром I. Как ученый князь Кантемир сформировался в Стамбуле, но именно с Москвой связан самый плодотворный период его научной деятельности.
11 (22) мая 1713 г. умерла жена князя Дмитрия Кассандра. Княгиню похоронили в московском греческом монастыре св. Николая. В память о своей супруге князь Дмитрий возвел над ее могилой двухъярусный каменный собор во имя покровителей и защитников Молдовы свв. Константина и Елены, ставшей родовой усыпальницей князей Кантемиров.
На Кантемира легла вся ответственность по воспитанию шестерых детей (по старшинству: Мария, Смарагда, Матвей, Константин, Сербан (Сергей), Антиох). Несмотря на тяжелую утрату, Кантемир все же нашел в себе силы продолжать активную общественную жизнь.
Благодаря установлению Кантемиром связей с приглашенными в Россию немецкими учеными его имя становится известным в Западной Европе. 11 (22) июля 1714 г. Кантемир был избран членом Прусской АН. Некоторые историки полагают, что он стал академиком по рекомендации Лейбница. Эта версия тем более вероятна, если принять во внимание, что Лейбниц по просьбе Петра I разрабатывал проекты российских систем образования, в которых не было забыто и востоковедение. Кантемир был первым ученым России и Молдавии, ставшим членом академии наук другого государства. Вместе с тем он содействовал образованию Петербургской АН.
В России Кантемир написал свои наиболее значительные труды. Этому способствовали российские условия, поскольку общая культура, политическая атмосфера, общественная и научная мысль в России были много выше, чем в Молдавии и Стамбуле, где он вырос и сформировался. Пребывание в России имело огромное значение для духовной эволюции выдающегося мыслителя.
Академик И.Ю. Крачковский так оценивает уровень Кантемира как востоковеда: «Свои знания ислама и восточных языков Кантемир вынес из Молдавии и Турции. Они были несравненно выше тех, что обнаруживали в хронографах и полемических трактатах византийцы».
К 1714 г. относятся две работы Кантемира: «Панегирик» и «Рассуждение о природе монархий». В Москве в 1714–1716 гг. Кантемир написал на латыни выдающийся труд «История возвышения и упадка Османского двора». Собирать материал для этого сочинения Кантемир начал еще в бытность свою в Стамбуле. Целое столетие, вплоть до выхода в свет в 1835 г. 10-томной «Истории Османской империи» Йозефа Гаммер-Пургшталя, «История» Кантемира была наиболее глубоким трудом по истории Турции.
В 1716 г. из-под пера Кантемира на латыни появляется «Описание Молдавии», составленное по предложению Прусской АН. На русском языке это сочинение было издано в переводе с немецкого Василия Левшина в 1789 г. в Москве под названием «Историческое, географическое и политическое описание Молдавии с жизнью сочинителя».
В 1716 г. Кантемир так же на латыни написал о своем отце исторический очерк «Жизнь Константина Кантемира». В 1717 г. князь Дмитрий закончил большую часть фундаментального труда «Хроника стародавности романо-молдо-влахов». В 1721 г. он перевел «Хронику» на молдавский язык, поскольку, как он пишет в предисловии, «будучи нами по-латински написано и составлено, сочли мы неправильным и грехом, чтобы о наших делах раньше узнали иноземцы, нежели наши. Пусть нашими трудами пользуется молдавский народ». Однако первое издание этого сочинения было осуществлено только в 1835–1836 г. в Яссах.
Работа охватывает исторические события страны до XIII в., хотя Кантемир, как следует из того же предисловия, предполагал исследовать гораздо более длительный период. Преждевременная смерть помешала ему осуществить свой замысел.
В 1718 г. Кантемир женился на княжне Настасье Ивановне Трубецкой и в том же году переехал в столицу. Переселившись с семьей в Петербург, он официально становится советником государя по делам Востока, войдя в число ближайших сподвижников царя. 20 февраля (3 марта) 1721 г. Кантемир был назначен членом Правительствующего Сената и возведен в чин тайного советника.
Последняя из наиболее значимых востоковедных работ Кантемира — написанная в 1719 г. «Книга Систима, или Состояние мухаммеданския религии», переведенная с латыни Иваном Ильинским и изданная в Петербурге в 1722 г., известная также под названием «Система турецкого вероисповедания».
Заслуга Кантемира заключается в том, что он собрал воедино все, что было известно об исламе в его время, донес до наших дней и сохранил материал, который неоценим для изучения истории развития общественного сознания. Кроме того, Кантемир приводит и результаты своих собственных исследований.
Эта книга стала единственной публикацией из всех научных работ князя Дмитрия, осуществленной при его жизни. В Персидском походе в 1722 г. Петр I поручил князю Дмитрию, как знатоку Востока, ведать походной канцелярией. Совершенное владение ближневосточными языками позволило ему играть в этом походе видную роль. Он изготовил арабский наборный шрифт, организовал специальную типографию и напечатал на татарском, турецком и персидском языках, сочиненный и переведенный им Манифест Петра I к народам Кавказа и Персии от 15 (26) июля 1722 г.
Для Кантемира Персидский поход был скорее научной экспедицией, нежели военным предприятием. Так, в Дербенте внимание князя Дмитрия привлекла древняя крепость. Он подробно осмотрел ее, измерил, срисовал арабские надписи. Его исследование арабских надписей было изложено в сборнике “Collectanea orientalia” («Восточная коллекция»).
Военные действия в районе Дербента позволили Кантемиру лишь один день находиться около Кавказской стены, и все же он успел осмотреть этот археологический памятник и описать его.
В пути Кантемир вел литературный дневник. Для нас наибольший интерес представляют страницы, посвященные Дербенту. Вместе с описанием увиденного в дневник были внесены записанные со слов населения легенды о городе и рассказы о его крепостных сооружениях.
Прибыв в Дербент, Кантемир посетил могилу Коркута и оставил ее описание и краткие сведения о самом Коркуте. Записи Кантемира о дербентском старце, которого многие тюркоязычные народы Кавказа и Средней Азии почитают как святого, являются первыми на русском языке.
В Персидском походе у Кантемира обострился диабет, и он с позволения императора 5 (16) ноября оставил его свиту, на некоторое время задержавшись в Астрахани. Лишь в январе 1723 г. Кантемир смог выехать оттуда. 21 августа (1 сентября) 1723 г. в 7 часов 20 минут пополудни в поместье Дмитровка Орловской провинции Киевской губернии князь Дмитрий скончался. Он был похоронен 1 (12) октября в Москве, в том же Новогреческом монастыре, где и его первая жена Кассандра. В 1935 г. по просьбе румынского правительства его останки были перенесены в Яссы и перезахоронены в церкви Трех Святителей.
АВТОР
П.В. ГУСТЕРИН, научный сотрудник Института востоковедения РАН
Нартов Андрей Константинович — [1693 ‒ 16(27).4.1756, Петербург], русский учёный, механик и скульптор.
Царёв токарь. Андрей Константинович Нартов.
Создатель токарно-винторезного станка с механизированным суппортом и набором сменных зубчатых колёс Андрей Константинович Нартов — один из замечательных русских механиков и изобретателей XVIII в., родился 28 марта (7 апреля) 1693 г.
Впервые фамилия Нартовых упоминается в столбцах Разрядного приказа, ведавшего воинскими Делами, строением и починкой крепостей, их сооружением и гарнизонами, военной службой представителей разных сословий от бояр и дворян до стрельцов и казаков. Это упоминание относится к 1651-1653 гг.
В столбцах записаны "дети казачьи" Трофим и Лазарь Нартовы. А в "Русской родословной книге" Андрей Константинович Нартов записан как "родоначальник" — без каких-либо сведений о его родителях. Значит, они были не дворянского происхождения. Фамилия Нартовых произошла от слова "рты", которое в старом русском языке обозначало — лыжи.
Андрей Нартов с 16 лет работал токарем в мастерской Московской школы математико-навигацких наук, помещавшейся в Сухаревой башне.
Эта школа была основана Петром I, последний часто навещал математико-навигацкую школу, в токарной мастерской которой для него изготовлялись станки, где он нередко и сам работал. Видимо, здесь царь заметил способного молодого токаря и приблизил его к себе.
В 1712 г. Петр I вызвал Андрея Нартова в Петербург, где определил его в собственную "токарню" и затем не расставался с ним до самой своей смерти.
"Личный токарь" Петра I — по нашим понятиям это, пожалуй, министр машиностроения — жил и безотлучно находился в "токарне", расположенной рядом с приемным кабинетом царя. Здесь он встречался не только с царем, но и со всеми государственными деятелями того времени. После смерти Петра I Нартов написал о нем воспоминания, ставшие ценным историческим и литературным документом.
Работая вместе с Петром I в его токарной мастерской, Андрей Нартов проявил себя замечательным мастером-изобретателем. Он переделывал по-своему имевшиеся станки и строил новые, невиданные раньше. Петр I часто брал своего механика в поездки на промышленные предприятия, на Литейный двор, где наблюдал литье пушек. Из этих поездок Нартов почерпнул многое и впоследствии применил это в своих изобретениях.
Токарно-копировальный станок А.К. Нартова 1712 г. в стиле русского барокко (слева). Большой токарно-копировальный станок А.К. Нартова 1718-1729 г.г. в стиле петровского барокко (справа).
Для ознакомления с зарубежной техникой Нартов был послан за границу. Главная цель этой поездки состояла в том, чтобы "приобрести вящие успехи в механике и математике". Ему было предписано тщательно собирать сведения об изобретениях и новых машинах. Так, Нартов должен был "в Лондоне домогаться получить сведения о нововымышленном лучшем парении и гнутии дуба, употребляющегося в корабельное строение, с чертежом потребных к сему печей". Нартову также было поручено собирать и привезти в Россию "лучших художников физических инструментов, механические и гидравлические модели".
Летом 1718 г. Андрей Нартов отправился из Петербурга в Берлин. Здесь он обучал токарному искусству прусского короля Фридриха Вильгельма I. Он привез из Петербурга токарный станок, после осмотра которого прусский король вынужден был признать, что "у нас в Берлине такой машины нет". Затем Нартов побывал в Голландии, в Англии и во Франции.
В 1719 г. он писал Петру I о своем пребывании в Англии: "Я многие вещи здесь нашел, которые в России ныне не находятся, и о том писал я князю Б. Н. Куракину, чтобы он вашему царскому величеству о том донес, и послал к нему некоторым махинам чертежи..."
Тщательно изучая технические новшества, известные в то время за границей, и критически отбирая из них те, которые представляли интерес, Нартов неоднократно убеждался в том, что русские техники не только не уступают иностранным, но во много и превосходят последних.
Об этом он писал Петру I из Лондона, сообщая о том, что он "здесь таких токарных мастеров, которые превзошли российских мастеров, не нашел, и чертежи машинам, которые ваше царское величество приказал здесь сделать, я мастерам казал, и оные сделать по ним не могут..."
В связи с этим Нартов испросил разрешения у Петра I переехать в Париж. Здесь он знакомился с производством, как и в Англии, посещал арсеналы, монетные дворы, мануфактуры, учился при Академии наук под руководством знаменитого французского математика Вариньона, астронома де Лафая и других.
Президент Парижской академии наук Биньон написал в связи с отъездом Нартова из Парижа письмо Петру I, в котором говорил о "великих успехах", достигнутых русским новатором "в механике, наипаче же во оной части, которая касается до токарного станка". Биньон писал об изделиях, изготовленных Нартовым на русском токарном станке, привезенном в Париж: "Невозможно ничего видеть дивнейшего!"
А между тем Франция тогда была страной, в которой токарное дело достигло высокого уровня. Французские знатоки токарного дела не верили своим глазам. Нартов работал на станке, которого до тех пор никто не мог видеть — на превосходном станке с механическим резцедержателем, самоходным суппортом-автоматом, превратившим резец из ручного в механическое орудие. Нартов создал этот станок еще в 1717 г.
В начале 1718 г. Нартов сделал "оригинальную инвенцию" — уникальный, единственный в то время станок с суппортом для вытачивания сложнейших рисунков ("роз") на выпуклых поверхностях.
До изобретения Нартова при работе на станке резец зажимали в специальную поддержку, которая передвигалась вручную, или еще проще — резец держали в руке. Так было во всей Европе. И качество изделия целиком зависело от руки, силы и умения мастера. Нартов изобрел механизированный суппорт, принцип действия которого не изменился и до сегодняшнего дня. (Суппорт — от позднелатинского supporto — поддерживаю).
"Педесталец" — так назвал свой механизированный резцедержатель Нартов — суппорт перемещался при помощи винтовой пары, т о есть винта, вкручивающегося в гайку. Теперь резец держала уверенная "железная рука".Петр I приказал перевести письмо Биньона и послать перевод Еропкину, Земцову, Хрущеву и другим русским, находившимся за границей для ознакомления с наукой и техникой. Предписание им всем прочитать это письмо сопровождалось петровским пожеланием: "Желаю, чтоб и вы с таким же успехом поступали".
Когда Нартов в 1720 г. вернулся из заграничной поездки, Петр I назначил его заведующим царскими токарными мастерскими. В этих мастерских Нартов за короткий срок создал целую группу новых оригинальных станков.
Достижения Андрея Нартова в токарном деле имели чрезвычайно важное значение в истории техники.
Для того чтобы создать производство машин при помощи машин, необходимо было превратить резец на металлообрабатывающих станках из ручного орудия в орудие механическое. Эта задача и была решена путем введения в производство суппорта — автоматически действующего держателя для металлообрабатывающих резцов.
Создание суппорта являлось, по существу, тем достижением технической мысли, которое было необходимо для того, чтобы перейти от ремесла и мануфактуры к крупной машинной промышленности.
Многие зарубежные авторы долгое время считали, что только в самом конце XVIII в. англичанин Генри Моделей изобрел суппорт, позволивший обрабатывать металл с геометрической точностью, что было необходимым для производства деталей машин и всего последующего развития машиностроения. При этом ссылались на токарный станок с суппортом, построенный Модслеем в 1797 г. и хранящийся поныне в Научном музее в Лондоне.
Но в действительности этот приоритет не принадлежит Модслею. Еще за 75 лет до Модслея были созданы русские станки с суппортами! В Париже в Национальном хранилище искусств и ремесел стоит русский токарно-копировальный станок, на котором Нартов демонстрировал свое искусство президенту Парижской академии наук Биньону. В Эрмитаже в С.-Петербурге находится целая группа металлообрабатывающих станков, созданных Нартовым в первой четверти XVIII в.
Андрей Нартов создал разнообразные станки с суппортами, не просто заменяющими человеческую руку, а позволяющими автоматически выполнять сложные и тонкие операции по обработке металла, которые далеко превосходят все то, что может быть выполнено резцом, находящимся непосредственно в руках рабочего.
Станки Нартова — произведения искусства. Станины украшены резьбой, металлическими накладками с узорами, изображениями птиц, животных, мифологических героев. Пластический образ многих станков обогащают деревянные точеные колонки, витые ножки, резные уголки-кронштейны, которые одновременно и работающие части и украшения. Трудиться за такими станками — одно удовольствие. Ни до Нартова, ни после него не появлялось таких красивых станков.
На многих из них изобретатель запечатлел свое имя. Так, на токарно-овальном станке для гильоширных работ, хранящемся в Эрмитаже, выгравирован на планшайбе текст: "Механик Андрей Нартов. Санктпитербурх 1722 году".
Станок А.К.Нартова токарно-копировальный. 1729 г.
Там же хранится большой токарно-копировальный станок с выгравированной на медном пьедестале надписью: "Deo adiuvante. Начало произвождения к строению махины 1718 году, совершена 1729 году. Механик Андрей Нартов". (Deo adiuvante — Богу споспешествующему). В этом станке применены все лучшие достижения Нартова, доведенные до совершенства.
Еще в первой четверти XVIII в. Нартов с большой точностью обрабатывал металл, применяя изобретенные им суппорты. При этом Нартов опередил Модслея на три четверти столетия не только по времени изобретения суппорта.
Модслей мог выполнять на своих станках изделия простых геометрических форм. На станках Нартова можно было изготавливать изделия любой формы, вплоть до сложнейших художественных изображений батальных сцен. Моделей на своем станке не мог выполнять копировальные работы, даже самые простые. Нартов на своих станках мог выполнять, и притом полностью автоматически, сложные токарно-копировальные работы.
Станки Модслея, получившие распространение в начале XIX в., были всего лишь токарными. Станки Нартова, созданные в первой четверти XVIII в., были и токарными, и копировальными. Это — родоначальники современных сложных токарно-копировальных автоматов.
В рукописи А. К. Нартова "Театрум Махинарум, то есть Ясное зрелище махин" описывается более трех десятков оригинальных токарных, токарно-копировальных, токарно-винторезных станков различных конструкций, разработанных им и его помощниками. Многочисленные чертежи и технические описания говорят о том, что он обладал богатейшими инженерными познаниями и умело применял их в своей работе.
По поручению Петра I Андрей Нартов отвозил изобретенные им станки за границу и обучал работе на них различных деятелей. Петр I во время своей заграничной поездки в 1718-1720 гг., как свидетельствуют документы, рассказывал о русских металлообрабатывающих станках и знакомил многих с изделиями, изготовленными при помощи русских суппортов.
Следует иметь в виду, что в те годы в Россию приезжало очень много иностранцев, тщательно собиравших сведения о русской технике, бывавших в Петровской токарне и в академических мастерских, где работали нартовские станки.
Андрей Константинович Нартов занял почетное место в истории техники. Он воспитал много учеников, среди них Семен Матвеев, Александр Журковский и другие.
Петровская токарня, которой ведал Нартов, была в дальнейшем передана Академии наук и превращена в академические мастерские, которыми руководил М. В. Ломоносов и во главе которых после его смерти стоял И. П. Кулибин.
В 1720-х годах Нартов уже начал создавать замечательные машины для изготовления металлических деталей других машин. Так, в 1721 г. он построил станок для нарезания зубьев колес.
На своих станках Андрей Константинович создавал красивые вазы, бокалы, светильники, настенные и настольные украшения, модные в го время. Незначительная часть их сохранилась в Эрмитаже, но большинство произведений токарно-прикладного искусства, созданных Нартовым, утрачено.
В эти годы Нартов приходит к мысли, что в России необходимо создать особую "Академию разных художеств". Проект этой Академии он представил Петру I в конце 1724 г.
Под "художествами" в те времена понимали все прикладные знания и искусства — механику, архитектуру, строительное дело, ваяние, живопись, гравирование; к "художествам" относились и ремесла. Таким образом, по замыслу А. К. Нартова, Академия художеств должна была являться Академией технических знаний и готовить специалистов в этих областях.
Нартов предусмотрел, как именно должно происходить обучение, какие звания должны присуждаться (то есть систему государственной аттестации), каким должно быть помещение Академии, и т. д.
Петр I лично рассмотрел проект и дополнил перечень специальностей, по которым должна идти подготовка специалистов. Он даже поручил разработать проект здания Академии художеств одному из известных архитекторов того времени. Однако смерть Петра I остановила реализацию этой идеи. Но хотя в целом проект был отложен, многие содержавшиеся в нем предложения воплощались в жизнь в виде создания при Академии наук различных технических и художественных "палат".
Позже, в 1737 и 1746 гг., Нартов вновь поставил перед Сенатом вопрос о создании Академии художеств. Однако никаких результатов это не принесло.
Андрей Константинович добился выдающихся успехов не только в области обработки металла резанием, но и во многих других отраслях. Он сыграл значительную роль в развитии техники монетного дела в России.
В 1724-1725 гг. Нартов был на вершине своей славы. Из рук царя он принял редкую награду — золотую медаль с изображением своего кумира. В 1724 г. после двух дочек у него наконец-то родился наследник — сын Степан, крещенный самим императором. И вдруг все резко изменилось. В январе 1725 г. умер Петр I.
В правление Екатерины I Александр Меншиков стал главной фигурой в государстве. "Личный токарь" Петра I знал слишком много о придворной жизни, чтобы у него не начались столкновения с Меншиковым, который никогда ничего не забывал.
Однажды, еще при жизни Петра, у Нартова произошла стычка с Александром Меншиковым. Вот как об этом рассказывал Нартов: "Некогда князь Меншиков, пришед к дверям токарной комнаты его величества, требовал, чтобы его туда впустили, но, увидя в том препятствие, начал шуметь. На сей шум вышел к нему Нартов и, удержав силою туда войти хотевшего князя Меншикова, объявил ему, что без особого приказа от государя никого впускать не велено, и потом двери тотчас запер. Такой неприятный отказ сего честолюбивого, тщеславного и гордого вельможу весьма рассердил, что он в запальчивости, оборотясь, с великим сердцем сказал: "Добро, Нартов, помни это".
О сем происшествии и угрозах донесено было тогда же императору... Государь тотчас написал на токарном станке следующее и, отдав Нартову, промолвил: "Вот тебе оборона; прибей сие к дверям и на угрозы Меншикова не смотри". — "Кому не приказано, или кто не позван, да не входит сюда не токмо посторонний, но ниже служитель дома сего, дабы хотя сие место хозяин покойное имел".
Андрей Нартов навсегда покинул дворец. В 1726 г. он был направлен в Москву "на монетные дворы для переделу монеты двух миллионов". Московский монетный двор находился в то время в чрезвычайно запущенном состоянии. Назначенный директором Монетного двора А. Волков писал, что "непорядка и разорения монетных дворов изобразить никоим образом нельзя". Отсутствовало самое элементарное оборудование: "нет ни форм, во что плавить, ни мехов к кузницам".
Нартову пришлось налаживать технику монетного дела. Оказалось, что даже весы для взвешивания металла, применявшиеся в то время, непригодны, и ему пришлось создавать при участии Петра Крекшина новые весы. Он изобрел и ввел в производство оригинальные гуртильные станки (для насечки "гурта", то есть ребра монет) и другие монетные станки.
Затем Нартов отправился "по должности механического искусства на Сестрорецкие заводы для переделу в монету двадцати тысячей пудов красной меди". В Сестрорецке он создал и применил усовершенствованные токарные станки и другие машины. Возвратившись в Москву, Нартов продолжил усовершенствовать монетное производство и вместе с тем помогал И. Ф. и М. И. Моториным при изготовлении величайшей в мире отливки — Царь-колокола.
В Москве Андрей Нартов начал писать книгу, посвященную механическому оборудованию монетного производства, — "К монетному делу книга, в которой имеет быть описание всем махинам и инструментам, с надписанием каждого звания махины и инструмента, и оным меры, и во что оные могут встать". Но рукопись этой книги до сих пор не найдена.
Работая на монетных дворах, Нартов обратил внимание на отсутствие точных единиц измерения веса, правильных весов и способов взвешивания. Для устранения этого он составил чертежи правильных "весов и гирь", изобрел весы своей конструкции. В 1733 г. он выдвинул идею создания единого общегосударственного эталона веса и разработал систему для создания этого эталона. Как автор этой системы, он должен считаться основоположником русской метрологии.
Скорострельная батарея Нартова.
В эти же годы Нартов создавал приборы и механизмы для ученых, о чем свидетельствует его доношение об изготовлении им в 1732 г. по просьбе Академии наук "махины для обсерватории".
В 1735 г. Нартов был вызван из Москвы в Петербург и назначен начальником академической механической мастерской, созданной им на основе переданной Академии Петровской токарни, — "Лаборатории механических дел".
Заботясь о том, чтобы начинания Петра I не были забыты, Нартов приступил к составлению книги, в которой хотел свести сведения о них "механических и математических токарных дел махинах и инструментах", связанных с деятельностью Петра. Он послал своего ученика Михаила Семенова в Москву, чтобы тот перевез оттуда в академическую мастерскую "первейшие токарные махины и инструменты из Преображенского, где они стоят забвенно".
А. К. Нартов много сил отдавал подготовке мастеров и механиков для мастерской, а также созданию новых металлообрабатывающих станков и других машин. Он изобрел станок для нарезывания винтов, машину для вытягивания свинцовых листов, машину для подъема на колокольню Царь-колокола, пожарно-заливную машину, станок для печатания ландкарт и другие.
Однако после смерти Петра I Нартову пришлось терпеть притеснения со стороны иноземцев, пытавшихся монополизировать науку и технику в России. Особенно острой была борьба А. К. Нартова с всесильным Шумахером, захватившим Академию наук в свои руки.
Последний надолго задерживал выплату денег Нартову, оставляя его фактически без средств к существованию. Как писал Нартов, он со своей семьей был таким путем доведен до полного разорения, до "последнего убожества".
Несмотря на это, Нартов очень много и успешно продолжал работать. И академическое начальство вынуждено было считаться с этим и фактически признавало его главным техническим экспертом Академии наук, поручая ему важные задания. Порой ему приходилось выполнять подобные поручения вместе с такими корифеями науки, как Леонард Эйлер.
В июне 1742 г. А. К. Нартов отправился в Москву и повез с собой жалобы на Шумахера многих академических работников. Они единодушно обвиняли Шумахера в присвоении десятков тысяч рублей из академических денег и во многих других злоупотреблениях. Особенно их возмущало то, что Шумахер поставил целью уничтожить замыслы Петра I, легшие в основу создания Академии.
За 17 лет существования Академии в ней не появилось ни одного русского академика! Осенью 1742 г. была назначена следственная комиссия, Шумахер был арестован, а все академические дела были поручены А. К. Нартову: "Повелено смотрение в Академии поручить советнику г. Нартову".
Распоряжения А. К. Нартова как руководителя Академии наук показывают, что его главной задачей было создание условий для подготовки русских ученых. Он стремился наладить запущенное Шумахером финансовое хозяйство Академии, убрать из нее бездельников, организовать новую типографию для публикации научных работ, заботился о М. В. Ломоносове, вступался за него перед следственной комиссией. В свою очередь и М. В. Ломоносов не раз выражал свое глубокое уважение к великому инженеру и изобретателю.
Несмотря на все усилия А. К. Нартова и его единомышленников, изменить положение в Академии не удалось. Преодолеть засилье иностранцев, привыкших хозяйничать в Академии наук, оказалось тогда слишком трудным. "Недоброхоты наук российских", травившие в дальнейшем М. В. Ломоносова, пустили в ход самые омерзительные приемы против А. К. Нартова. Они дошли до клеветнического вымысла о том, что якобы А. К. Нартов даже "писать и читать не умеет".
В конце 1743 г. Шумахер и его сторонники снова захватили власть в Академии. После отстранения от руководства Академией наук А. К. Нартов с 1744 г. работал в артиллерийском ведомстве, а в Академии наук занимался лишь подготовкой новых кадров русских техников и трудился над "триумфальным столбом" — памятником Петру I.
Еще в 1740 г. заслуги Андрея Константиновича в области артиллерийской техники были специально отмечены. Теперь же он так развернул военно-технические работы и свою изобретательскую деятельность, что понадобилось создание особого центра — Секретной палаты, куда не допускались даже служащие Арсенала.
В огражденных забором зданиях Секретной палаты работали изобретенные А. К. Нартовым машины для сверления пушек, для обтачивания пушечных цапф и других ответственных технологических операций, проводились испытания. Таким образом, А. К. Нартов создал внутри Арсенала свой исследовательский и производственный центр.
Изобретения А. К. Нартова следовали одно за другим. Он был назначен советником высшего органа, ведавшего артиллерией и инженерной обороной страны.
Список изобретений, составленный на основании представления А. К. Нартова, поданного в ноябре 1754 г. в Канцелярию Главной артиллерии и фортификации.
1. "Пушечные фурмы фурмовать без внутренней глиняной пушечной модели и без деревянного сердечника". Отливка по этому способу "к одной пушке трубы медной пустой, тонкой, вылитой с накладными фризами и со всеми украшениями по точной пропорции того веса" показала, что объем работ при применении медных форм сокращается вдвое и все дело идет очень успешно.
2. Машина для подъема с козел и переноса для обжига пушечных форм.
3. Способ обжига пушечных форм, устраняющий их коробление.
4. Машина для опускания в литейную яму пушечных форм и для последующего подъема их после отливки..
5. Отливка "глухой пушки, из которой вынут калибр цилиндром", то есть, видимо, отливка сплошного тела орудия с последующим полым сверлением.
6. Отливка "пушки с готовым калибром без внутренней фурмы".
7. Машина для отрезывания прибылей у пушек.
8. Машина для обтачивания цапф у пушек, мортир и гаубиц, о которой было сказано, что подобной ей "махины еще при артиллерии не бывало".
9. Машина "особливым способом мортиры сверлить".
10. Способ заделки раковин в канале медных пушек и мортир.
11. Оригинальный запал для пушек и мортир.
12. Прибор механический для поверки артиллерийских орудий.
13. Машина для нарезки зубьев у слесарных пил.
14. Машина для изготовления для артиллерийских орудий "плоских винтов медных и железных".
15. Машина для подъема пушек и мортир на весы и на станки.
16. Инструмент для сверления пушечных колес и лафетов.
17. Способ закаливания пушечных сверл и прочих инструментов.
18. Машина для того, чтобы "медные крохи, соединенные с глиною, толочь и смывать".
19. Скорострельная батарея из сорока четырех "трехфунтовых" мортирок, помещенных на особом горизонтальном круге, установленном на лафете. Мортирки объединялись в группы, из которых одни изготовлялись к выстрелу и открывали огонь, а другие в это время заряжались, занимая затем при помощи вращения круга место выстреливших. Угол возвышения круга получали при помощи подъемного винта. Таким образом, в этой батарее впервые в истории артиллерии был применен винтовой подъемный механизм. Об этой батарее Нартов писал: "...а полезность во оной состоять будет таковая, понеже против неприятельского фрунта может бросать гранаты в росширность линей".
20. Способ "из пушек вне калибра разными бомбами и ядрами стрелять". Снаряды, превышающие калибр орудия, помещали либо в его раструб, либо в приспособление, установленное на конце орудийного ствола. При испытаниях стрельбы дали отличные результаты. Из пушек, в канал которых входил трехфунтовый снаряд, стреляли шестифунтовыми гранатами; из двадцатифунтовой пушки стреляли двухпудовыми бомбами. Снаряды успешно поражали мишени при обычном расходе пороха. После испытания установили: "Такой новоизданной огненной инвенции не слыхано ни в России, ни в других государствах".
21. Зачинка раковин в чугунных пушках, гаубицах и мортирах.
22. Подъемный винт с градусной шкалой для точной установки у артиллерийских орудий угла возвышения, ранее получавшегося только при помощи подкладывания клиньев.
23. Оригинальные конструкции для установки морской и крепостной артиллерии "для лучшего способа к стрелянию из пушек, мортир и гаубиц и к самому скорейшему навождению в цель без рычагов".
24. Способ заделывания в артиллерийских орудиях не только раковин, но и глубоких "каналов с многочисленными и мелкими протоками".
25. Способ заделки сквозных трещин в пушках в тех случаях, когда "от пробы огненной делаются вдоль по пушке трещины насквозь".
26. Оптический прицел — "инструмент математический с перспективною зрительною трубкою, с протчими к тому принадлежностями и ватерпасом для скорого навождения из батареи или с грунта земли по показанному месту в цель горизонтально и по олевации".
27. Способ "обтачивания бомб от 9 пуд до самых малых фунтов, которые имеют пустоту".
28. Способ обтачивания чугунных ядер, имеющих очень крупные раковины.
29. Способ отливки ядер разных калибров в железные кованые формы для того, чтобы "ядра выходили гладкие и чистые".
30. Способ отливки пушек не в литейных ямах, а непосредственно на "поверхности олевации".
В упомянутом доношении сказано об использовании изобретения А. К. Нартова "в зачинке раковин в медных пушках и в чугунных, также и в мортирах и в приведении в круглость состоящих при артиллерии с гребнями и шишками бомб и ядер и прочих новообретаемых инвенций".
Эти изобретения, применявшиеся в Петербурге, Москве, Киеве, Выборге, Риге и других городах, позволили без переливки дать вторую жизнь поврежденным пушкам.
Восстановленные А. К. Нартовым артиллерийские орудия успешно выдерживали испытания: "И оная зачинка как при артиллерии, так и при Адмиралтействе и при знатном генералитете и других высокоповеренных персонах многими и чрезвычайными выстрелами и ядрами, картечами и сеченою дробью, а при Адмиралтействе и с книпелями пробована. И явились твердыми и надежными, напротив чего в новых местах в металле от чрезвычайной стрельбы раковины делались, а зачинка устояла".
Следует отметить то, что большинство изобретений Нартова не были лишь более совершенными формами ранее известных конструкций, машин, технологических процессов, а являлись вообще первыми в мире техническими решениями.
В их числе и стрельба из пушек "вне калибра", и подъемный винт с градусной шкалой для установки у артиллерийских орудий угла возвышения, и оптический прицел — родоначальник всей современной стрелковой и артиллерийской оптики. А. К. Нартов принимал участие в создании знаменитых "единорогов" — гаубиц, остававшихся на вооружении русских крепостей вплоть до начала XX в.
А. К. Нартов сыграл выдающуюся роль в развитии русской артиллерии, много способствовав тому, чтобы она стала в XVIII в. лучшей в мире.
Семилетняя война 1756-1763 гг., начавшаяся в год смерти Нартова, показала преимущество русской артиллерии над прусской. А ведь армия Фридриха II считалась лучшей в Европе.
Экономический эффект изобретений Нартова был столь огромен (только способ "зачинки раковин" в орудийных стволах, по подсчетам 1751 г., позволил сэкономить 60 323 рубля), что 2 мая 1746 г. был издан указ о награждении А. К. Нартова 5 тысячами рублей. (По В. О. Ключевскому 1 рубль 1750 г. равнялся 9 рублям 1880 г.)
С 10 января 1745 по 1 января 1756 г. Нартов с помощниками возвратил в строй 914 пушек, гаубиц и мортир. Кроме того, он изобретал и строительную технику, и новые конструкции шлюзовых ворот (1747 г.). До самой смерти А. К. Нартов неустанно трудился для русской науки и воспитывал новых русских специалистов.
В Петровской токарне, превращенной А. К. Нартовым в академические мастерские, его дело в области техники и особенно приборостроения продолжил М. В. Ломоносов, а после его смерти — И. П. Кулибин.
Свою книгу о токарных станках — "Театрум Махинарум, то есть Ясное зрелище махин" Нартов предполагал "объявить в народ", то есть напечатать его и сделать доступным всем токарям, механикам, конструкторам.
Рисунок к рукописи "Театрум Махипарум" А.К.Нартова.
В этом труде Нартов тщательно описывал множество станков, предназначенных для самых различных целей, давал их чертежи, составлял пояснения, разрабатывал кинематические схемы, описывал применявшиеся инструменты и выполненные изделия.
Всему этому Нартов предпослал теоретическое введение, касающееся таких принципиальных вопросов, как необходимость сочетания теории и практики, необходимость предварительного построения моделей станков до их изготовления в натуре, учет сил трения и т. п. А. К. Нартов раскрыл все тайны токарного дела того времени.
А.К. Нартов скончался в Петербурге 16 (27) апреля 1756 года. После его смерти остались крупные долги, так как он вкладывал много личных средств в научные изыскания. Едва он умер, в "Санкт-Петербургских ведомостях" появилось объявление о распродаже его имущества. После Нартова остались долги "разным людям до 2000 руб. да казенного 1929 рублёв". Ревизионная контора решила в счет долгов отобрать у детей Нартова отписанные ему деревни. Даже в "блестящий век Екатерины" не было и попытки хоть как-то отметить память о талантливом изобретателе, позаботиться об учениках, напечатать литературное наследие. Рукопись книги "Театрум Махинарум" так и не была издана. Могила Нартова на маленьком Благовещенском кладбище на Васильевском острове затерялась.
Лишь осенью 1950 года в Ленинграде, на территории давно упраздненного кладбища, существовавшего с 1738 года при церкви Благовещенья, случайно была найдена могила А.К. Нартова с надгробной плитой из красного гранита с надписью: "Здесь погребено тело статского советника Андрея Константиновича Нартова, служившего с честию и славою государям Петру Первому, Екатерине Первой, Петру Второму, Анне Иоанновне, Елизавете Петровне и оказавшему отечеству многие и важные услуги по различным государственным департаментам, родившегося в Москве в 1680 году марта 28 дня и скончавшегося в Петербурге 1756 года апреля 6 дня". Однако указанные на надгробной плите даты рождения и смерти не точны. Изучение сохранившихся в архивах документов (послужной список, заполненный лично самим А.К. Нартовым, церковная запись о его погребении, доношение его сына о кончине отца) дает основания считать, что Андрей Нартов родился в 1693-м, а не в 1680 году и скончался не 6, а 16 (27) апреля 1756 года. По-видимому, надгробная плита изготовлялась спустя некоторое время после похорон и даты на ней давались не по документам, а по памяти, в связи с чем и возникла ошибка.
В том же 1950 году останки царского токаря, выдающегося инженера и ученого, перенесли на Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры и перезахоронили рядом с могилой М.В. Ломоносова. В 1956 году на могиле Нартова было установлено надгробие — копия найденного в 1950 году саркофага (с ошибочной датой рождения).
"Царев токарь" Андрей Константинович Нартов был одним из самородков-изобретателей, замеченных и выведенных на широкую дорогу Петром I. За свою не слишком долгую жизнь он изобрел и построил более тридцати станков самого разного профиля, равных которым не было в мире. Еще целый ряд важнейших для России изобретений он сделал в области артиллерийского вооружения. Он сыграл значительную роль в развитии техники монетного дела в России, добился выдающихся успехов во многих других отраслях. История не забыла и не может забыть великого изобретателя, замечательного новатора техники России.
Л. Ф. Магницкий (Первый учитель математики и морских наук в России)
(1669—1739). — Учился в московской Славяно-греко-латинской акад. в первое время ее существования.
Изучив там языки латинский и греческий, а вне академии также немецкий, голландский и итальянский, Магницкий получил возможность самостоятельно изучить не преподававшиеся в академии математические науки и притом в объеме, далеко превосходящем уровень сведений, сообщаемых в русских арифметических, землемерных и астрономических рукописях XVII стол. Вскоре после состоявшегося в 1701 г. открытия в Москве школы "математических и навигацких, то есть мореходных хитростно наук учения", помещавшейся в здании Сухаревой башни, был назначен в нее преподавателем арифметики и, по всей вероятности, геометрии и тригонометрии.
Должность преподавателя в этой школе занимал до конца жизни. М. составил учебную энциклопедию по математике п. з. "Арифметика, сиречь наука числительная и т. д." (1703), содержащую пространное изложение арифметики, важнейшие для практических приложений статьи элементарной алгебры, приложения арифметики и алгебры к геометрии, практическую геометрию, понятия о вычислении тригонометрических таблиц и о тригонометрических вычислениях вообще и необходимейшие начальные сведения из астрономии, геодезии и навигации.
Как составленная в самом начале XVIII века по источникам, в число которых, кроме иностранных книг, входили и книги "старопреводные славенския", т. е. русские арифметические рукописи XVII ст., она является звеном, непосредственно связывающим русскую физико-математическую литературу XVII ст. с усвоенным ею в XVIII ст. новым направлением.
Как учебник она замечательна продолжительным, обнимающим более полувека употреблением в школах.
После введения в Россию вместе с учреждением при Академии наук гимназии и университета немецких учебников ее употребление во всех других учебных заведениях и особенно в находящихся в прямой или косвенной связи со старой школой математических и навигацких наук продолжалось до половины 50-х годов XVIII в. М. оказал также услугу развитию русской физико-математической литературы еще участием в предпринятых преподавателями математико-навигацкой школы переводах и издании на русском языке логарифмическо-тригонометрических таблиц А. Влакка и таблиц по мореходной астрономии.
Последние вышли в свет под заглавием "Таблицы горизонтальные сев. и южн. широты.
Восхождения солнца, со изъявлением: чрез которые зело удобно, кроме трудного арифметического исчисления неправильное или непорядочное указание компасов, юже во всех местах света обретаются, чрез них же легко и зело удобно найти и скоро возможно зело полезные тем, которые в вост. и зап. Индию морешествуют.
Преведены с голландского языка, на славяно-российский диалект из книги Шац Камер, печатанной в Амстердаме, 1697 и пр. Тщанием учителей Андрея Фарварсона да Леонтия М., лета от воплощения Христова 1722 г. От библиотекаря Василия Киприянова". В интересах полноты изображения литературной деятельности М. следует еще упомянуть о его "Записке" по делу о ереси лекаря Тверитинова.
В этом деле он принимал очень видное участие, так как взял на себя неблагодарную роль одного из главнейших обвинителей подсудимого.
Эта "Записка" издана в 1883 г. Обществом любителей древней письменности (см. LXXX). Правительство Петра Великого недостаточно ценило заслуги М. и ставило его как преподавателя ниже его товарищей-англичан: Фарварсона и Гвина. Он получал значительно меньшее жалованье, и когда оба упомянутые его товарища были переведены в СПб. в открывшуюся там в 1715 г. морскую акд., он должен был остаться в Москве в прежней должности преподавателя математико-навигацкой школы, занявшей в отношении вновь открытой академии второстепенное положение.
Довольно подробные сведения о жизни и деятельности М. вместе с подробным рассмотрением его "Арифметики" содержатся в "Очерках истории развития физико-математических знаний в России" (см. журнал "Физико-математические науки в их настоящем и прошедшем", т. VII, стр. 205—210 и 267—308, и т. VIII, стр. 28—47 и 106—145). В. Бобынин. {Брокгауз} Магницкий, Леонтий Филиппович (1669—1739) — один из выдающихся учителей Навигацкой школы. Воспит-к моск. славяно-греко-латин. академии, М. вышел из нее с основат. познаниями в древн. языках, благодаря которым продолжал серьез. занятия философией и особенно математикой.
Наряду с этим он изучил неск. нов. языков.
Назначенный в 1701 г., с основанием Навигацкой школы, преподавателем математики, он уже через 2 г. составил замечател. руководство — энциклопедию под назв. "Арифметика", в котором дал не только теоретич. основы элементар. математики (арифметики, алгебры, геометрии, астрономии и геодезии), но и целый ряд приклад. сведений в области практич. применения этих наук: вычисление геометрич. фигур, тригонометрич. таблицы, начала навигации и т. п. "Арифметика" М., составленная, кроме иностр. источников, по старым рус.-славянским и греч. рукописям XVII ст., применялась до конца XVIII в. не только в Навигацкой школе и мор. академии, но и в большей части рус. новых школ, гимназий и даже первых университетов.
Большим успехом пользовались также логарифмические и мореходные таблицы, составленные М. при участии Фарварсона и других преподавателей Навигацкой школы по голланд. и англ. источникам.
Из сочинений М. сохранилась "Записка" о ереси лекаря Тверитинова, изд. общ-вом любителей рос. писм-сти в 1883 г. Несмотря на исключит. дарования и больш. трудоспособность, М. не пользовался одинаковым почетом с иностранцами-преподавателями Навигац. школы, Фарварсоном и Гвином; поэтому, когда в СПб. была основана мор. академия, он остался в моск. школе, преподавателем которой состоял до конца жизни. (Очерки истории развития физико-математ. знаний в России. "Журн. физ.-мат. наук". Т. VII и VIII). {Воен. энц.} Магницкий, Леонтий Филиппович перв. учит. математ.; р. 1669, † 1737 г. 19 окт. {Половцов} Магницкий, Леонтий Филиппович (1669—1739) — рус. математик.
Окончил Славяно-греко-латинскую академию в Москве; самостоятельно изучил математику и языки голландский, немецкий, итальянский.
С 1701 до конца жизни преподавал математику в Моск. школе математич. и навигацких наук. В 1703 М. напечатал свою знаменитую "Арифметику", к-рая до середины 18 в. была основным учебником математики в России.
Благодаря научным, методич. и литературным достоинствам "Арифметика" М. спустя десятки лет, даже после появления др. книг, более соответствовавших новому уровню науки, продолжала пользоваться большим успехом.
Содержание книги значительно шире ее названия — "Арифметика". Помимо пространного изложения арифметики, в ней содержатся необходимые для практики сведения по алгебре, приложения арифметики и алгебры к геометрии, практич. геометрия, понятия о вычислении тригонометрич. таблиц и о тригонометрич. вычислениях вообще, начальные сведения по астрономии, геодезии и навигации.
М. сознавал, что наука важна в первую очередь как орудие практич. деятельности; это обстоятельство оказало существенное влияние на характер изложения, к-рое построено таким образом, чтобы читатель постоянно чувствовал, что сообщаемые ему теоретич. знания необходимы в его настоящей или будущей деятельности.
Многие сведения из областей знания, охватываемых "Арифметикой", сообщались М. впервые в рус. литературе.
Книга М. сыграла большую роль в распространении математич. знаний в России; по ней учился М. В. Ломоносов.
Лит.: Гнеденко Б. В., Очерки по истории математики в России, М.—Л., 1946; Ченакал В. Л., Очерки по истории русской астрономии, М.—Л., 1951; Галанин Д. Д., Леонтий Филиппович Магницкий и его "Арифметика", вып. 1—3, М., 1914; Отрадных Ф. П., К 250-летию "Арифметики" Л. Магницкого, "Вестник Ленинградского ун-та", 1953, № 11, стр. 67—71; История естествознания в России, под ред. Н. А. Фигуровского [и др.], т. 1, ч. 1, М., 1957 (см. Именной указатель);
Депман И. Я., Первый учитель математики и морских наук в России Леонтий Филиппович Магницкий (К 200-летию со дня смерти), "Природа", 1940, № 3. Магницкий, Леонтий Филиппович (19.6.1669—30.10.1739) — русский математик-педагог.
Точных биографических сведений о нем нет. По нек-рым источникам, род. в Осташковской патриаршей слободе Тверской губ. (ныне Калининская обл.), окончил Славяно-греко-латинскую академию.
С 1701 М. работал в Школе матем. и навигацких наук: сначала помощником учителя математики — шотландца А. Д. Фархварсона, а затем — старшим учителем и зав. уч. частью.
М. — автор неск. практических пособий.
В 1703 издал (в соавторстве с др. преподавателями школы) таблицу логарифмов синусов, тангенсов и секансов, а в 1722 — "Таблицы горизонтальных северных и южных широт". В своей "Арифметике" (1703) М. не только излагает правила выполнения осн. арифметических действий, но и рассматривает вопросы прикладной арифметики, алгебры, геометрии, тригонометрии, астрономии, геодезии и навигации.
Этот учебник широко использовался в школах почти полстолетия.
М. В. Ломоносов называл эту книгу М. "вратами своей учености". Именем М. назван кратер на обратной стороне Луны.
Написанный Магницким учебник является энциклопедией математики и ее приложений и носит по обычаю того времени длинное заглавие: «Арифметика, сиречь наука числительная. С разных диалектов на славянский язык переведенная... Ныне же... ради обучения мудролюбивых российских отроков и всякого чина и возраста людей на свет произведенная в лето от сотворения мира 7211 (1703) месяца януария. Сочинися сия книга чрез труды Леонтия Магницкого».
На обороте титульного листа автор обращается к будущему, ученику: «Арифметике любезно учися, В ней разных правил и штук придержися, Ибо в гражданстве к делам есть потребно... И пути в небе решит, и на мори, Еще на войне полезно, и в поли...»
Смысл всего стихотворения таков: математика дает человеку возможность рассчитывать и соображать свои поступки в разных обстоятельствах.
В России до появления книги Магницкого были только рукописные математические книги. Лишь в 1682 г. вышло в свет «Считание удобное, которым всякий человек купующий или продающий зело удобно изыскати может число всякие вещи. А како число вещей и вещам число цены изыскати, и о том читая в предисловии к читателю совершенно познаешься».
Такое длинное заглавие носит листовка — таблица умножения всех чисел до 100 попарно. Эта таблица нашла, по-видимому, широкое распространение, так как в 1714 г. она была переиздана по повелению Петра I под заглавием: «Книга считания удобного ко употреблению всякому хотящему без труда познати цену или меру какие вещи». Книга эта ни в какой мере не является учебником.
Так как при обновлении русской жизни Петром не мог не встать вопрос об учебниках вообще и учебнике арифметики в частности, то в 1699 г. в Амстердаме из русской типографии Яна Тессинга, которому Петр дал привилегию, «чтобы устроил типографию и печатал в ней... математические и архитектурные и городостроительные и всякие ратные и художественные книги», вышла книга «Краткое и полезное руковедение во аритметыку или в обучение и познание всякого счоту». Автором книги был поляк Илья Копиевский или Копиевич, живший также в Амстердаме.
Так как ни автор, ни издатель России не знали и не имели понятия о том. какие сведения по математике были известны русским читателям из рукописных математических книг, то книга эта оказалась столь элементарной и ненужной в России, что она почти не получила распространения, и издатель потерпел материальный ущерб.
Проводником математических знаний в широкие русские массы суждено было стать учебнику Магницкого.
Магницкий вышел из «низов» русского народа. Он понимал потребность русского общества в математике и, будучи человеком, очень образованным, понимал и то, что нельзя русскому читателю предложить чужеземную математическую книгу, не учитывающую имеющихся у читателей знаний математики, выработанных веками. Магницкий в своей арифметике широко пользовался русской рукописной математической литературой, пополняя ее достижениями европейской научной и методической мысли. Он с полным правом заявлял, что собрал науку арифметики в своей книге из разноязычных книг — греческих, латинских, немецких, итальянских и старославянских. Позаимствованную из европейских книг науку он переработал в духе русских рукописей и приспособил к потребностям своего читателя, которого хорошо знал. Он подчеркивал в предисловии: «Разум весь собрал и чин Природно русский, а не немчин». В результате всего этого и был создан новый оригинальный русский учебник математики, который 50 лет оставался единственным учебником для школ и по крайней мере в течение 100 лет оказывал влияние на математическое образование в России. Русская математическая литература не знает другой книги, которая имела бы такое большое историческое значение. Что же обеспечило этой книге такой успех? Во-первых, ее содержание. Это не учебник в обычном смысле слова, а энциклопедия математики и ее приложений. Арифметика Магницкого включает алгебру, основы геометрии, тригонометрии и астрономии. Повсюду теория сопровождается практикой — «прикладами, ко гражданству потребными». Решаются задачи из житейской практики — всякие расчеты «кумпанств» (товариществ), смесей, проб, убытков и прибылей, сроков; вычисляются площади, объемы; решаются вопросы военной техники и строя, а в конце книги дается подробное руководство по кораблевождению и решение всех основных «навигацких проблемат», т. е. вопросов мореходной астрономии и навигации.
Во-вторых, успех книги зависел от той неустанной агитации о пользе наук вообще и математики в частности, которую автор вел в стихах и прозе на протяжении всей книги.
Он не уставал приводить исторические примеры того, как: «В древних бо летах цари грецки И нынешние вси немецки Единако ее (науку) принимают И царство свое укрепляют».
Также неоднократно автор подчеркивал, что значение математики не исчерпывается решением частных практических задач. Уча, например, определять состав сплавов, он указывал: «Аще бо кто весть руды меру. Знает и ину по примеру». Относительно же второй части своей книги, в которой математика применяется к решению астрономических и мореходных вопросов, Магницкий разъяснял, что без усвоения ее не может обойтись: «Хотяй бы ти морской пловец. Навигатор ли или гребец»... и что: «Ныне и всяк лучший воин Ону науку знать достоин»...
Книга Магницкого была написана во исполнение планов Петра I. Отмечая в предисловии учреждение всяких школ Петром, «в них же всяких словесных наук есть довольно», Магницкий указывал, что Петр повелел основать и иные школы для высокого математического и навигацкого учения, где велено добровольно приходящих людей учить, довольствуя их из казны. Для учеников учрежденной 14 января 1701 г. Математико-навигацкой школы в Москве и писал свою книгу Магницкий, получая кормовые деньги из казны. Но его книга нашла более широкий круг читателей. Это было обусловлено тем, что книга была в значительной мере написана как самоучитель и хрестоматия для чтения. Не без оснований автор в предисловии полагал, что по его книге, «сам себя всяк может учить»
Биография Магницкого малоизвестна. Родился он в 1669 г. В. Берх рассказывает («Жизнеописание первых российских адмиралов»), что Петр I, «имев случай узнать сего достойного мужа,... с ним многократно о математических науках беседовал и так был восхищен глубокими познаниями его в оных, что называл его магнитом и приказал писаться Магницким. Какое он имел прозвище до этого, то даже ближним его неизвестно».
Если этот рассказ, как полагают иные, является выдумкой, то все же характерно, что кому-то нужно было украсить биографию Магницкого легендой. С рядовым человеком этого не случилось бы.
Учился Магницкий в Московской славяно - греко - латинской академии, где обучение велось на греческом и латинском языках. Математика в академии не преподавалась, и в этой области Магницкий был самоучкой. Быть может оттого-то он и сумел написать книгу, оказавшуюся столь полезной для огромного числа самоучек.
По учреждении Математико-навигацкой школы в Москве, в Сухаревой башне, Магницкий стал учителем русского класса этой школы. В старших классах учили приглашенные Петром англичане, в том числе проф. Андрей Фархварсон. Но роль Магницкого в новой школе была гораздо значительнее, чем его скромная должность. Это мы знаем из письма фактического начальника школы, дьяка Курбатова, вышедшего из крепостных графа Шереметева. Письмо его от 1703 г. говорит:
«По 16 июля прибрано и учатся 200 человек. Англичане учат их той науке чиновно, а когда временем и загуляются или, по своему обыкновению, по часту и долго проспят. Имеем еще определенного им помоществователем Леонтия Магницкого, который непрестанно при той школе бывает и всегда имеет тщание не только к единому ученикам в науке радению, но и ко иным к добру поведениям, в чем те англичане, видя в школе его управление не последнее, обязали себя к нему, Леонтию, ненавидением, так что уже просил он, Леонтий, от частого их на него гневоимания от школы себе свободности... А дело из них (англичан) признал я в одном Андрее Фархварсоне, а те два хотя и навигаторы написаны, только и до Леонтия наукою не дошли».
В Математико-навигацкой школе Магницкий провел всю свою жизнь, для этой школы он писал и свою арифметику. Целеустановка книги выразилась в рисунке заглавного листа: в храме на троне сидит арифметика в виде женщины в русском платье и короне, с большим ключом в руке; на пяти ступенях, ведущих к трону, снизу вверх, написано: счисление, сложение, вычитание, умножение, деление; на колоннах написано: геометрия, стереометрия, астрономия, оптика, меркатория (навигация), фортификация, архитектура, а на общем пьедестале, на который опираются все колонны, имеется надпись: «арифметика что деет, на столпах все то имеет»; наконец, на арке надпись: «Тщанием — учением». Смысл всей картины такой: арифметика является ключом к перечисленным 8 дисциллинам; на трон арифметики можно подняться тщанием и учением через указанные пять ступеней.
Как уже указано, книга Магницкого нашла самый широкий круг потребителей. Гениальный Ломоносов, также вышедший из низоврусского народа, называл арифметику Магницкого «вратами учености» и знал ее наизусть. Вратами учености эта книга была для всех образованных русских людей ХIII в.
Образцы задач из «Арифметики» Магницкого 1. Вопросил некто некоего учителя, сколько имеешь учеников у себя, так как хочу отдать сына к тебе в училище. Учитель ответил: если ко мне придет учеников еще столько же, сколько имею, и пол столько и четвертая часть и твой сын, тогда будет у меня учеников 100. Сколько было у учителя учеников? (Отв. 36).
2. Некий человек продал коня за 156 рублев; раскаявшийся купец начал отдавать продавцу, говоря, что конь недостоин такой высокой цены. Продавец предложил ему иную куплю, говоря: если тебе кажется цена коню высока, то купи только гвозди, которые у коня в подковах, коня же возьми даром, а гвоздей в каждой подкове 6. За 1-й гвоздь дай мне полушку (1/4 копейки), за другой 2 полушки, за 3-й — копейку, за 4-й — две копейки и т. д. за все гвозди. Купец, полагая, что все гвозди обойдутся не свыше 10 рублев, восхотел коня в дар получити и согласился на такую цену. Ведательно есть, коликим купец-он проторговался. (Отв. 4 178 703 3/4 коп.).
3. Некий человек нанял работника на год, обещав ему дать 12 рублев и кафтан. Но тот по случаю, проработав 7 месяцев, восхотел уйти и просил достойную плату с кафтаном. Ему дали по достоинству 5 рублей и кафтан. Какой цены был оный кафтан? (Отв. 4 4/5 рубля или 48 гривен).
4. Один человек выпьет кадь пития в 14 дней, а с женой выпьет ту же кадь в 10-й день. И ведательно есть, в колико дней жена его особно выпьет ту же кадь? (Отв. 35 дней). Книгу Л.Ф.Магницкого в формате djvu можно скачать здесь (размер файла 21,7 Мб.)
Статья подготовлена по материалам журнала "Наука и жизнь" №5-6 за 1940 г. автор проф. И.Я.Депман
ФёдорАлексе́евичГолови́н (1650 - 30 июля (10 августа) 1706) — русский дипломат и государственный деятель, генерал-фельдмаршал, генерал-адмирал (1700), граф (1702).
Граф Федор Алексеевич Головин, сын боярина Алексея Петровича [АлексейПетрович Головин служил воеводой в Тобольске, укрепил город земляным валом и сделал первое размежевание Сибири. Древняя Рос. Вивлиофика, ч.IV. Фамилия Головиных известна в России более четырехсот лет. Родоначальник их выехал из Кафы], прославил имя свое более на дипломатическом поприще, нежели на военном. Год рождения его неизвестен. Получив наилучшее образование в доме отца, он обогатил ум свой чтением латинских классиков и, по примеру знатнейших дворян, начал службу при Высочайшем Дворе. Царь Алексей Михайлович на смертном одре завещал ему (вместе с Нарышкиным, Прозоровским и Головкиным) хранить юного царевича Петра как зеницу ока(1676 г.) — доказательство, что Головин был тогда уже лет возмужалых. Имея попечение о драгоценном залоге, ему вверенном, Головин присоветовал Петру укрыться в Троицком монастыре, когда мятежные стрельцы покушались лишить его престола и жизни (1682 г.). Через три года потом возведен он из стольников в окольничие [Окольничие занимали в государстве вторую степень после бояр. Они имели в своем ведении границы и суд пограничный] и наместники Брянска; назначен Великим и полномочным послом для заключения мирного и пограничного договора с китайцами (1685 г.). [Первые письменные сношения нашего двора с китайским по торговым делам (как свидетельствует грамота, хранящаяся в Московском архиве Министерства иностранных дел) возникли в начале XVII столетия (1619 г.), при царе Михаиле Федоровиче. Тогда императором был Чин-Чонг, или Ванли. Первое российское посольство отправлено в Пекин в 1654 году царем Алексеем Михайловичем. Оно не имело успеха по причине, что дворянин Федор Байков, руководствуясь данной инструкцией, не подчинил себя обрядам двора китайского.] Тогда первым вельможей в России был князь Василий Васильевич Голицын, любимец Софьи. Он управлял вместе с ней кормилом государства, пользуясь слабостью Иоанна и малолетством брата его; с намерением удалил Головина, которого не терпел за привязанность к Петру, образованный ум и приобретенное уважение от соотечественников и иноземцев, но, расставаясь с юным монархом, Головин утешал себя, что остались при нем: нежная родительница, князь Борис Голицын, Прозоровский, Головкин, Зотов, Лефорт, верные, неусыпные телохранители. Свита великого посла (кроме двух товарищей, стольника и воеводы Нерчинского Ивана Астафьевича Власова и дьяка Семена Корницкого) состояла из 506 московских стрельцов с их начальниками; к ним присоединились еще в Сибири 1400 солдат гарнизонных полков. Он выехал из Москвы 26 января 1686 г. на пятидесяти подводах и прибыл 24 марта в Тобольск, откуда с солдатами и пушками отправился на судах водой в Рыбный острог, где провел всю зиму в сделанных из дощаников землянках и шалашах. Из Рыбного Головин продолжал плавание с великим трудом вниз по реке Тунгуске (1687 г.) к Братскому острогу; потом 17-го июля поехал на подводах в Иркутск и, будучи в Селенгинске, отправил, 19-го ноября, к пограничным китайским воеводам чиновника посольства Степана Коровина с письменным уведомлением о своем прибытии и с предложением довести до сведения Богдахана [Древнейший титул китайских императоров Тянь-Дзы, то есть сын Неба; второй — Хуан-Ди: Государь над всею поднебесною, Господствующий или Великий Царь, над Царями Царь, Император; но употребительнейший — Богда-хан (слово мунгальское), по-маньчжурски Ендуринге-хан, по-китайски Шын-Гюн, то есть Священнейший Государь. Дипломат. собрание дел между рос. и китайскимгосударствами, сочин. моего родителя, ч. 1], где угодно ему будетназначить места для съезда взаимных полномочных? Вслед за тем Головин построил небольшую деревянную крепость Удинск; оборонил (в январе и феврале 1688 г.) с малыми силами Селенгинск от неоднократных нападений мунгальских князей и, желая наказать их за причиненные опустошения в окрестностях Албазина, воспользовался раздором, возникшим между ними и калмыками, выступил с войском 16 сентября из Удинска, встретился за двести верст от этого острога с табунутскими тайшами, разбил их наголову, положил на месте до двухсот человек, взял множество в плен, овладел значительным количеством рогатого скота; привел 1-го октября в российское подданство одного табунутского тайшу, шесть зайсангов, тридцать шуленг и тысячу двести юрт; обложил их ясаком, взял аманатов и назначил места для поселения между Селенгинском и Удинском. В этих успешных подвигах содействовал Головину Демьян Многогрешный, бывший гетман малороссийский (с 1668 и 1672 г.), который водворил спокойствие в подвластной ему стране и невинно сослан в Сибирь, по оговору некоторых старшин. В декабре 1688 года мунгальские владельцы Ирки Контазия и Ирдени Контазия обязались быть вечно российскими данниками и утвердили клятвой это постановление. Примеру их вскоре последовали еще семь тайшей. [Из них шесть тайшей, после отъезда Головина, перешли снова к китайцам, будучи притесняемы российскими начальниками.] Между тем китайские министры уведомили Головина (в исходе июня), что Император [Китайским императором был тогда Кан-Хи,по-маньчжурски Елхе-Тайфин, т.е. благосостояние и тишина; властвовал61 год; жил 69 лет; имел от разных жен семьдесят сыновей, кроме дочерей. В 1692 году дозволил он христианам свободное во всем своем государстве богослужение. Умер 9 декабря 1722 года.] назначил Селенгинск местом съезда и что посольство китайское будет состоять из пяти сановников в сопровождении пятисотенной охранной стражи. Около этого времени прибыл из Москвы в Удинск, где находился наш посол, подьячий Посольского приказа Иван Логинов с новыми статьями и полномочной грамотой. Головину предписано было отправиться немедленно в Албазин и настоять, чтоб китайские послы открыли там переговоры. Вскоре явился к нему (2 августа) от китайских полномочных полковник Кулунфунзиллу с жалобою на албазинского воеводу Толбузина и с уведомлением, что послы отложили свой приезд до будущего лета; что свита их будет состоять из двух тысяч или трех тысяч человек. Головин — как выше упомянуто — занялся усмирением тайбунутских тайшей, привел некоторых из них в подданство российское, равно как и мунгальских владельцев. Услуга важная, но не согласная с данным предписанием и имевшая дурные последствия. 11 января 1689 года Головин отправил Логинова в Пекин с полномочной грамотой и тремя образцовыми договорами. Он не предъявил их китайским министрам, узнав, что посольство готовилось уже к отъезду в Нерчинск вместо Селенгинска. Ему объявили в Пекине, что свита послов будет состоять из тысячи человек и чтоб наше посольство не заботилось о своем продовольствии, которое Богдахан берет на свое попечение. Еще Логинов не успел возвратиться к Головину [Логинов возвратился из Пекина 5-го августа, будучи, вероятно, задержан в дороге], как последний получил уведомление от Власова из Нерчинска, что китайские полномочные с многочисленным войском находятся в одной версте от города и остановились (18 июля) за рекой Шилкой. 9-го августа Головин приехал в Нерчинск. Посольство китайское состояло из первейших чиновников: 1) придворного вельможи Санготу; 2) главногоначальника над государственным знаменем, графа и дяди Богдахана по матери, Тун-Гус-Гана;3) президента Арани; 4) правой и левой стороны прокурора Маци;5) предводителя гвардии Мала; 6) вице-президента коллегииуправляющей внешними провинциями Уньда и 7) второго начальника надгосударственным знаменем Аюси. При них были два иезуита, в званиипереводчиков, испанец Фома Перейра и Франциск Гербильон, пятнадцать тысяч охранного войска и пятьдесят пушек. Тщетно российские послы требовали, чтоб китайцы отступили от Нерчинска: они уверяли, что не имеют никаких неприязненных намерений, желают свято сохранить мир. Положено быть съезду в полверсте от Нерчинска, между реками Шилкой и Нерчей, с тем чтобы на каждой стороне находилось не более пятисот человек и чтобы прочие войска остались, китайские — за рекой, а наши — в городе. В назначенный день для переговоров, 12-го августа, Головин, в сопровождении Власова и Корницкого, выехал из Нерчинска верхом, в парчовом кафтане, подбитом черными соболями; пять трубачей и один литаврщик открывали шествие; двести шестьдесят ратников составляли свиту посольскую. На месте съезда поставлены две палатки: одна на правой стороне, убранная богатыми турецкими коврами; другая на левой, вмещавшая только скамью, покрытую войлоком. Головин и Власов, войдя в первый шатер, сели в кресла перед столом, на котором разостлан был персидский ковер, тканый из шелка и золота; находились чернильница со всем прибором и дорогие боевые часы. Дьяк Корницкий занял место на стуле, близ Головина. Китайские послы расположились в своем шатре на скамье; иезуиты подле них; за послами сидели на войлоке пять полковников. После взаимных поздравлений российские полномочные объявили через переводчика, на латинском языке, что цель приезда их состоит в прекращении возникших неудовольствий от набегов со стороны Китая и в определении границ между обоими государствами. Головин предложил назначить рубежом реку Амур [Река Амур называется китайцами Гелонг, маньчжурами Сахалин-Ула,а мунгалами Кара-Мурен, то есть Черная река.], так, чтобы всеместа, лежащие по ней к северу, остались за Россией, а к полудню — за Китаем; доказывал, что тамошняя страна издавна принадлежала России. Китайские послы, напротив, простирали свои требования не только на Албазин, но и Нерчинск, Селенгинск и все земли до озера Байкал. На втором съезде китайцы сделались несколько уступчивее и назначили пограничным городом Нерчинск, оставляя его в нашем владении. "Благодарю вас, — сказал с улыбкой Головин, — чтовы не высылаете меня еще из Нерчинска", предлагал им границей сначалареку Амур, потом Быструю, наконец Зею и реку Горбицу. Китайцы решительно объявили, что не уступят России Албазина. Собран был военный совет в китайском стане; в нем положено: чтобы войско переправилось через Шилку и окружило со всех сторон Нерчинск; чтоб тунгусов и монголов, подвластных русскому скипетру, склонить к измене. Вечером китайцы обступили город. Головин приготовился к отчаянной и ненадежной обороне. Около двух тысяч юрт онкоцких и братских ясашных присоединились к противной стороне. Послы Кан-Хи объявилинашим полномочным: что они согласны на мир, если место, называемое промышленниками Святой Нос, лежащее на берегу Западного моря,близ реки Уди, будет признано границею; желали таким образом присоединить к владениям своего Богдахана не только все Охотское море, но и большую часть Камчатки. Четырнадцать дней продолжались споры и угрозы со стороны китайцев. В столь затруднительных обстоятельствах Головин силою слова и дарами, склонив на свою сторону иезуитов, употребил их посредство в дело миротворения, но принужден был, однако ж, отказаться от Албазина и всякого права на земли, лежащие по ту сторону реки Амур. 27-го августа 1689 года заключен был первый договор с китайским двором, вынужденный обманом и силою, следующего содержания: I) Границею обоих государств быть реке Горбицеи начинающемуся от вершины оной каменному хребту гор до реки Уди, впадающей в море (Охотское, или Ламское); разграничение мест, лежащих между означенным хребтом и рекою Удью, оставить до времени. II) Река Аргунь, впадающая вАмур до ее вершины, да разделяет также владения обоих государств, и да пребудет правая сторона ее в российском, а полуденная в китайском владениях. III) Город Албазин, построенныйроссиянами, должен быть разорен, а жители переселены на другие места. IV) Беглецов, перешедших по день мирного постановления, оставить без размена там, где кто живет; а со дня заключения этого договора немедленно отсылать их к пограничным воеводам. V) Дозволено подданным обеих сторон, снабженным проезжими грамотами, приезжать в оба государства для покупки и продажи товаров. VI) Изобличенных в краже, разбое или убийстве, в малом числе наказывать в пограничных городах телесно, а в многолюдстве — смертию; войны же за это не начинать. [Для сохранения этого события в потомстве, китайцы поставили на границе каменный столб, вырезав на нем весь договор маньчжурскими, китайскими, российскими, латинскими и мунгалъскими словами.] Головин желал, чтобы включен был в договор полный титул царей и чтобы его впредь помещали также в грамотах, из Китая в Россию посылаемых; но иезуиты не согласились представить об этом китайским полномочным, говоря, что Богдахан, получив грамоту царскую с прописанием: "от Востока до Запада; Владетели Севера и Юга;многих Государств и земель Покорители", велел им, в ответномлисте, именовать его всего света Владетелем и надписать: с верхуна низ посылаем. Полномочные наши старались также внести в договор, чтобывпредь посланники и гонцы российские не терпели притеснений в Пекине; чтобы возвращены были пленные, хотя с выкупом за каждого по двадцати рублей, и чтобы там, где находится Албазин, не было городов и крепостей китайских. На все эти предложения полномочные Богдахана отвечали, что не имеют его повеления. 29-го августа послы приложили к договору, написанному в двух экземплярах, свои печати, в палатке Головина, где китайцы сидели перед столом на скамье, покрытой богатыми турецкими коврами; потом все встали с мест, произнесли, по своему обычаю, клятвенное обещание свято исполнять заключенное постановление и разменялись экземплярами. [Подлинный договор, на российском, латинском и маньчжурском языках, именуемый Нерчинский,хранится в Московском архиве Министерства иностранных дел.] Тогда Головин отправил к китайцам свои подарки, состоявшие из боевых и столовых часов, позолоченной посуды, огромных заздравных бокалов, зеркал и мехов; несколько дней кряду угощал их при звуке музыки и барабанов. Китайцы одарили наших полномочных парчами, атласом и дорогими материями; расстались с ними (31 августа) друзьями. Головин послал донесение свое к государям (3 октября); велел разорить Албазин; приступил к укреплению Нерчинска, которое было кончено в следующем году, когда он еще находился в Сибири; усилил нерчинский гарнизон и выехал (15 октября) в Тобольск, куда прибыл не прежде 6-го сентября 1690 года, занимаясь все это время сбором ясака и сношениями с китайскими министрами относительно возвращения бежавших после постановленного договора. На дороге в столицу встретил Головинаполковник с милостивою царскою грамотой; в Москве (куда он приехал 10-го января 1691 года) Федор Алексеевич имел счастие представиться, 2-го февраля, царям Иоанну и Петру, вместе с товарищем своим Власовым. Думный дьяк объявил им тогда царское милостивое слово за службу и радение. Головин возведен был в достоинство боярина и наместника Сибирского, но уступка Албазина поставлена ему в вину, несмотря на все его оправдания. Этот город действительно был бы границей обоих государств, если б полномочные наши исполнили в точности полученную ими инструкцию; китайцы не осмелились бы подступить к Нерчинску. [См. Диплом.собрание дел между рос. и кит. государствами, ч. 1.] Какую перемену нашел Головин на родине после пятилетней отлучки! Властолюбивая Софья скрывала в монастыре душевную скорбь, мучимая воспоминаниями о прошедшем; гордый Голицын оплакивал в ссылке потерю своего значения, богатств и свободы; восемнадцатилетний Петр, второй царь по рождению, но умом и способностями первый, начинал великое дело преобразования государства и, занимаясь науками, созидал устроенные полки. Головин передал ему любопытнейшие сведения о Сибири, описал богатство, разнообразие той страны. Петр слушал со вниманием и употребил потом в пользу рассказ опытного наблюдателя. Тесная дружба соединяла Головина с Лефортом, неразлучным товарищем Петра. Они имели одну цель: благосостояние России и славу ее обладателя. Головин не завидовал Лефорту, пользовавшемуся неограниченной доверенностью Государя, одобрял полезные нововведения, против которых ополчалось невежество, и действовал таким образом по внутреннему убеждению, не зная постыдной лести, любя правду более самого себя. Он, возвратясь из Сибири, пожалован был генерал-кригскомиссаром. Лефорт служил тогда генерал-майором. Вскоре возгорелась война с Турцией. Головин не находился в первом походе соотечественников под Азов (1695 г.), но во втором (1696 г.), делая над неприятелем поиски на море, не пропускал ни одного судна в осажденную крепость; овладел двумя кораблями и одиннадцатью тумбасами, которые были нагружены военными снарядами и другими потребностями. 19-го августа Азов был завоеван. Головин участвовал в торжественном въезде Лефорта и Шеина в столицу (30 сентября), предшествуя им в карете, запряженной шестью лошадьми; награжден золотой медалью, кубком, кафтаном парчовым на соболях и получил еще в Кромском уезде (Орловской губернии) село Молодовское Городище с деревнями, всего 57 дворов. В начале следующего года (1697) Петр Великий, желая усовершенствовать себя в науках и художествах, оставил скипетр и корону [Царь Иоанн Алексеевич скончался 27-го января 1696 года] и отправился, 9-го марта, в чужие края в свите великого российского посольства, под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова. Первым посломнаименован наместник Новгородский, генерал-адмирал Лефорт; вторым Сибирский наместник и генерал-кригскомиссар Головин; третьим думный дьяк и Болховской воевода Возницын. [Прокопий Богданович Возницын до того был послом в Константинополе (1681 г.) и посланником в Варшаве (1688 г.). Он известен постановленным перемирием на два года с Портой Оттоманской (1699 г.), в Карловиче; скончался в начале XVIII столетия.] Проехав Эстляндию, Лифляндию, Митаву, Бранденбургскую Пруссию, Померанию, Берлин, посольство прибыло 17 августа в Амстердам, где почти целый год находилось. Между тем Государь совершил, с малой свитой, путешествие в Лондон, куда был приглашен в марте Головин для заключения с лордом Кармартеном договора о табаке [Договор этот, хотя постановлен с частным человеком (16 апр. 1698 г.), но достопамятен потому, что послужил поводом к перемене российских обычаев: с того времени позволено употреблять в отечестве нашем табак, воспрещенный прежде под смертной казнью. Кармартен обязался обращать выручаемые им деньги на покупку российских товаров] и для отчета по делам посольским. 2-го апреля (1698 г.) Петр Великий, в звании дворянина посольства, обозрел с Федором Алексеевичем оба парламента. Они возвратились из Лондона в Амстердам 27 апреля. В Вене, куда посольство отправилось из Амстердама, Федор Алексеевич в короткое время умел приобресть отличное благоволение Императора. Преднамереваемое путешествие в Италию не совершилось по случаю полученного известия из Москвы о новом стрелецком бунте. Послы имели, 18-го июля, прощальную аудиенцию у Леопольда и, на другой день, Петр Великий отправился с поспешностью в Россию, взяв с собою любимцев своих, Лефорта, Головина и Меншикова [См. биографию князя Меншикова]. Привязанность государя к Федору Алексеевичу, основанная на уважении, приметным образом возрастала. Он приказал выбить в честь его серебряную медаль (какого отличия никто еще не удостаивался в России) с изображением на одной стороне портрета Головина, на другой фамильного герба с латинской надписью: "Et consilio et robore" [То есть: и советом, и мужеством], и, учредив (8-го марта 1699года) орден Св. Апостола Андрея Первозванного, предоставил возложить оный на себя впредь до случая; первым же кавалером пожалован в тот деньближний боярин Головин, как свидетельствует современник Корб, заслуживающий веры. [Иоганн Георг Корб находился тогда в Москве секретарем цесарского посланника Гвариента. Он описал, на латинском языке, журнал посольстваи напечатал в Вене в 1700 году. В нем между прочим было упомянуто, "что 20 марта (по новому стилю, по старому же 8-го) 1699 года Его Царское Величество учредил орден Св. Апостола Андрея и пожаловал первым кавалером оного боярина Головина, который в тот день вечером показывал орденские знаки посланнику и объяснил ему содержание статута".] Лефорта не было уже на свете: он скончался, к неописуемой горести Петра Великого, 1-го числа того месяца, на 43-м году от рождения. 21 апреля (1699 г.) Головин возведен был в достоинство генерал-адмирала [Первым генерал-адмиралом в России был Лефорт, вторым Головин], и вскоре подчинена ему Оружейная палата. В следующем году, сохраняя звания: ближнего боярина, генерал-адмирала и наместника Сибирского, наименован он президентом посольских дел (23 февр.) [То есть канцлером.] и начальником (сверх Оружейной палаты) приказов: Малороссийского, княжества Смоленского, Новгородского, Галицкого, Устюжского, Ямского и Монетного двора; столь обширны и разнообразны были занятия этого государственного сановника. Управляя внешними делами, флотом, отдаленною Сибирью, южной Россией, многими городами великороссийскими, внутренними сообщениями в государстве, Федор Алексеевич пожалован еще, в том же 1700 году, генерал-фельдмаршалом, сделался главным предводителем новонабранной сорокапятитысячной армии, выступил с нею к Нарве. Началась осада. Комендант Горн на предложение о сдаче города отвечал язвительными словами. Вскоре распространился слух о походе Карла XII с одиннадцатитысячным отборным войском. Петр Великий счел нужным усилить свою армию формируемыми в Новгороде полками князя Репнина и малороссийскими козаками, которые находились в близком расстоянии. Желая ускорить прибытие этих войск, он вверил команду герцогу Крои, генералу, отлично рекомендованному императором Леопольдом, и отправился, 18-го ноября, в дорогу, взяв с собою генерал-фельдмаршала Головина. Последний, как искусный министр, нужен был царю для переговоров в Москве с турецким послом и в Биржах с Августом II-м. 19-го ноября произошла несчастная для России битва под Нарвою. В 1701 году Головин подписал в Москве (12 января) с датским посланником Гейнсом дружественный договор в VIII статьях, которым Фридрих VI обязался явно помогать России против Швеции; в случае же помешательства ему в том от англичан и голландцев — тайным образом делать пособие своими войсками и, если со стороны Англии и Голландии объявлена будет война Франции, обещал исполнить во всей силе договор, заключенный с Россией в 1699 году, начав войну против Швеции на суше и на воде. Вслед за тем Петр Великий имел свидание (в феврале) на границе России, в Биржах, с королем Польским в присутствии Головина. Там был заключен (26 февр.) договор между Россией и Польшей, в Х статьях, из которых главнейшие состояли в том: Россия обязалась выставить для Польши, против шведов, вспомогательного войска от пятнадцати до двадцати тысяч чел. и выдать ей заимообразно, на два года, сто тысяч ефимками и червонцами; завоевать Лифляндию и Эстляндию, присоединить их к Польше; положено: учредить почту в обоих государствах для скорейшей пересылки уведомлений о ходе военных действий и пригласить в посредники между договаривающимися державами и враждебною дворы: Цесарский, Французский, Английский, Бранденбургский и Голландскую республику, о чем сообщить и союзному Датскому королю. 11-го марта Петр Великий, Август II-й, Головин и саксонский министр Базен, в том же городе Биржах, имели совещание, как начать военные действия? Решено: 1) чтобы Польский король, соединясь с российским вспомогательным войском, предпринял в август месяц осаду города Риги. 2) Чтобы Петр Великий послал в Финляндию отряд калмыков, а сам с главным корпусом шел под Нарву, не осаждая, однако ж, города. 3) Чтобы, овладев Ригою, король Польский пособил Царю взять Нарву. Головин сопутствовал в 1702 году Петру в Архангельск и в монастырь Соловецкий; участвовал в осаде Шлиссельбурга и, первый из россиян, получил от Императора графское достоинство Римской империи (16 ноября). В следующем году (1703) он, как старший кавалер, возложил, 10-го мая, орден Св. Апостола Андрея Первозванного на Петра Великого, бывшего тогда бомбардирским капитаном, и на поручика от бомбардир Меншикова, за оказанную ими храбрость при взятии нескольких военных судов шведских близ устья Невы. [Петр Великий был шестым кавалером Андреевского ордена: 1) Головин (1699 г.); 2) Малороссийский гетман Мазепа (1700 г.); 3) бранденбургский в России чрезвычайный посланник Принцен;4) генерал-фельдмаршал граф Шереметев (1701); 5) саксонский канцлер граф Бейхлинг (1703г.).] Потом Головин имел переговоры в лагере нашем близ Шлотбурга (Петербурга) с литовскими послами и заключил с ними, 28 июня, трактат: о начале войны против Швеции и о выдаче из русской казны на литовскую армию 30000 рублей вспомогательных денег. Литовские послы обещали снабдить наши войска, при вступлении их в пределы Литвы, жизненными припасами на свой счет и соединить с ними свои полки для поражения врагов общими силами. В это время Французский двор старался постановить союз с Россией против Цесаря. Головин представил Государю, что Франция, как держава отдаленная, не опасна для России и что нет надобности разрывать для нее дружбу с Австрией, Польшей, Англией, Данией, Пруссией и Голландией. Посланник Людовика XIV-го, Иоанн Казимир де Балюз, откланялся Петру Великому в загородном доме президента посольских дел 24 февраля 1704 г. Под Нарвою (1704 г.) Головин подписал, 19 августа, с чрезвычайным послом польским, воеводою Дзялынским, новый договор в VIII статьях, которым Петр Великий, желая низложить избранного в короли Станислава Лещинского, обещал дать двенадцать тысяч пехоты с артиллерией на своем содержании и отпускать по двести тысяч рублей каждый год до окончания войны и изгнания шведов из Польши; обязался возвратить Августу II-му завоеванные шведами города и крепости, Польше принадлежащие. Речь Посполитая и Княжество Литовское, со своей стороны, должны были иметь 21800 чел. конницы и 26200 чел. пехоты для вытеснения неприятеля из Польши и военных действий в Швеции. Верный своему слову, Обладатель России вспомоществовал Августу войсками и деньгами; но поляки, разделенные на партии, и саксонцы, ненадежные в битвах, вредили успехам нашим. Между тем оружие Карла XII торжествовало: он короновал Станислава в Варшаве (1705 г.); принудил Речь Посполитую заключить с ним договор о союзе против России (ноября 18). Август II снова обратился к Петру Великому. 7 декабря канцлер князь Радзивилл и коронный маршал Денгоф представили ему в Гродне следующий мемориал в VII статьях, на которые граф Головин отвечал собственноручно:
I. — Чтобы заключенный в прошлом году наступательный и оборонительный союз против Шведского короля верно и правдиво с российской стороны исполняем был.
На I. — Россия, сверх обещанных ею 12 тысяч пехоты, почти всеми своими войсками и множеством денег помогать Польше не перестанет: напротив же, с польской стороны слабое чинится неприятелю противоборство по причине междоусобия.
II. — Чтобы на сей год дано было вспомогательных Польше денег, по договору, два миллиона злотых.
На II. — Вспомогательные деньги обещано давать, когда польские войска в числе 48 тысяч будут собраны [Следующие вспомогательные деньги были уже выданы из российской казны: в 1702 году, на литовскую армию, присланному от гетмана Вишневецкого ксендзу Белозеру: 40000 рублей; в 1704 г. (окт. 8) в Нарве, полковнику и генерал-адъютанту Августа II Арнштедту: 300000 рублей; в 1705 г. (января 15-го) королю генерал-поручиком Паткулем: 200000 рублей. Из Сокращ. известия о взаимных между российскими монархами и европейскими державами посольствах и проч., соч. покойным моим родителем, ч. 3 (Н. Н. Бантыш-Каменским — Ред.).]; но как и половины оного числа нет ныне в наличности, то никто не может принудить Россию столь тяжкими иждивениями тщетно разоряться.
III. — Чтоб возвращены были Польше взятые города Белая Церковь и прочие крепости, полковником Палеем [Палей, полковник Хвастовский (в Киевской губернии), родом из Борзны, тревожил буджатские и белгородские орды; разорял Очаков; разбил поляков у Хвастова и под Бердичевым; овладел Белою Церковью, Немировым, Трояновкой (в Волынской губернии); восстановил против себя Августа II; несправедливо обвинен Мазепою в сношениях с Карлом XII, в посягательстве на гетманство; сослан, как изменник, в Енисейск (1705 г.); возвращен из Сибири в 1709 году; участвовал в Полтавской битве, поддерживаемый на лошади; скончался в том же году, в глубокой старости.] отнятые.
На III. — Государь соглашается отдать сии крепости, хотя к крайнему Малороссии убытку, но должны прежде прощены быть тамошние жители.
IV. — Чтобы отданы были Польше взятые у шведов российским оружием в Лифляндии крепости.
На IV. — Оные крепости будут отданы, но не прежде, как кончится война со шведами.
V. — Если Рига не будет атакована российскими войсками; то дозволено б было пропускать туда для продажи из Польши всякие товары.
На V. — Об атаковании Риги ничего нельзя сказать решительного, но посылать туда товары для продажи вовсе Государь не советует.
VI. — Для содержания взаимной безопасности и порядочного управления нужно учредить с польской и с российской стороны судей и комиссаров.
На VI. — Соглашается Государь.
VII. — Дозволить свободное в России отправление веры римского исповедания и в Москве построить церковь, обещая и грекороссийской веры в Польше жителям всякую свободу в их богослужении.
На VII. — Как давно уже в России пользуются всеми выгодами жители римского исповедания, то желательно, дабы и с польской стороны не было притеснения живущим в Польше и Литве православным подданным.
Среди блистательных побед Петр Великий помышлял о мире (1706 г.), но усилия Головина, искуснейшего дипломата того времени, имевшего на своей стороне шведских министров, не могли поколебать упорной решительности Карла ХII: еще ожидало его Полтавское поражение. К обширным занятиям графа Федора Алексеевича присоединено, 28-го мая, управление Астраханью и Тереком, поступившее в Посольский приказ из Казанского. Мятеж, происшедший в той стране и утушенный Шереметевым, послужил к тому поводом. В последних числах июня Государь поехал в Киев и приказал Головину, для некоторых совещаний, поспешить в этот город. Фельдмаршал, занимавшийся тогда заключением дружественного договора между Россией и Пруссией, немедленно отправился в дорогу [Договор с Пруссией заключен в феврале 1707 года.], но занемог в Глухове и через несколько дней скончался, 2-го августа 1706 года. "Ежели сие письмо вас застанет в Москве, — писал Петр Великий к Федору Матвеевичу Апраксину, — то не изволь ездить на Воронеж; буде же на Воронеже, изволь ехать к Москве: ибо, хотя бы никогда сего к вам не желал писать, однако воля Всемогущего на то Нас понудила: ибо сея недели г-н адмирал и друг Наш от сего света посечен смертию в Глухове; того ради извольте, которые Приказы, кроме Посольского, он ведал, присмотреть, а деньги и прочие вещи запечатать до Указу. Сие возвращает печали исполненный Петр". Граф Федор Алексеевич Головин имел статную, величавую наружность; первый из российских бояр обрил себе бороду, угождая мудрому Преобразователю нашему, сохранив только усы; отличался просвещенным умом, обширными сведениями в делах дипломатических, редким праводушием; был бескорыстен, трудолюбив; пламенно любил Отечество и Государя; старался о благе народном; содействовал Петру Великому в распространении наук и художеств в России; завел издание газет и календарей; не допустил (1705 г.) англичан вмешиваться в наши торговые дела и покровительствовал иностранцам, находившимся в российской службе, которых многие вельможи ненавидели и преследовали [Вебер]. Во время его канцлерства возгорелась кровопролитная война с Швециею, но пределы России были обезопасены прочным миром с Портой Оттоманской (1700 г.), с Данией, Польшей и дружескими сношениями с прочими державами. За год до кончины своей лишился он родительницы и, как добрый, нежный сын, предался глубокой горести. "Слышу, — писал к нему Петр Великий, — что вы зело печальны о смерти матерниной. Для Бога извольте рассудить, понеже она человек был старой и весьма давно больной". Несмотря на свою неутомимую деятельность, граф Федор Алексеевич, обремененный многими делами и поручениями, не исполнил однажды (в 1700 г.) данного приказания Петром Великим и написал к нему: "Что на Вокшане и на Молодях лошадей не было, пожалуй, Государь, мне в том отдай вину; истинно не дослышал, чтоб для Твоего милостивого Государя походу поставить и проч.". "Бог простит,— означил под этой статьей Петр Великий, — а роспись я дал". Управляя Монетным двором, граф Головин приступил к выплавке серебряной руды, которую сам отыскал близ Нерчинска; увеличил выбивание серебряной монеты. До 1700 года ее выпускали каждый год от 200 до 500 тысяч; в 1700 году выбито 1992877 рублей; в 1701 г. — 2559885 рублей; в 1702 — до 4533194 рублей. [Дополнение к деяниямПетра Великого, Голикова, т. 6, стр. 127.] Первые рубли с груднымизображением Петра начали чеканить в 1704 году. Ганноверский резидент при нашем дворе (1714—1715 г.), Вебер, видел следующую надпись из Цицерона на портрете Головина: "Кто всей душой, с ревностью и искусством исполняет свою должность, тот только способен к делам великим и чрезвычайным". Граф Федор Алексеевич имел трех сыновей; из них: граф Николай Федорович был адмиралом и кавалером ордена Св. Ап. Андрея Первозванного; умер в Гамбурге в 1745 году [См. о нем в конце биографии графа Ласси и в биографии принца Петра Голштейн-Бекского]; граф Иван Федорович скончался 1708 года, будучи стольником и инженером, на 29-м году от рождения; а граф Александр Федорович, флота капитан-лейтенант, умер в 1731 году. {Бантыш-Каменский}
Суворов Александр Васильевич (1730—1800) — Национальный Герой России, Великий Русский Полководец, не потерпевший ни одного поражения в своей военной карьере (более 60 сражений), один из основоположников русского военного искусства. Интересный 8-ми серийный документальный фильм о жизни Суворова на ютубе.
Сообщение отредактировал Physic - Суббота, 25.10.2014, 14:47
Граф (с 1709) ФёдорМатве́евичАпра́ксин (27 ноября (7 декабря) 1661 — 10 (21) ноября 1728, Москва) — один из создателей русского военного флота, сподвижник Петра I, генерал-адмирал (1708), первый президент Государственной Адмиралтейств-коллегии.
Генерал-адмирал русского флота, род. в 1661 г., ум. 10-го ноября 1728 г. Отец его был стольником при царе Федоре Иоанновиче, а младшая сестра Марфа Матвеевна была замужем за царем Федором Алексеевичем. Служебная деятельность Ф. М. была посвящена преимущественно устройству и развитию русского флота. В 1662 году он пожалован в стольники к царю Петру Алексеевичу и, записанный в его потешные войска, разделял с государем военные игры на сухом пути и на море, сопровождал его в поездке в Архангельск и в плавании по Белому морю, а в 1693 г. назначен двинским воеводою и губернатором Архангельска. В четырехлетнее управление этим единственным тогда русским портом, Апраксин положил в нем начала коммерческого и военного судостроения и сделал опыт отправки за границу русского судна с русскими товарами. В 1700 г. Апраксин пожалован званием адмиралтейца и азовского губернатора; по первому из этих званий он сделался главным распорядителем всеми делами по устройству и снабжению адмиралтейств и судов, заводимых на Азовском и Балтийском морях, а по званию азовского губернатора на него возложено было устройство этого вновь приобретенного Россиею края и управление им. В течение 6 лет деятельность Апраксина была сосредоточена преимущественно в Воронеже, где спешно сооружался флот для Азовского моря. Кроме постройки судов и снабжения их всеми потребностями, на нем лежала забота о проводке их в Азов, об устройстве верфи на устье реки Воронежа, пушечного завода в селе Липцах, заведения адмиралтейства и доков в Таврове, о постройке гавани и укреплений в Таганроге, об углублении мелководных устьев Дона и о производстве гидрографических работ для исследования вновь приобретенного моря. В 1707 г. Апраксин пожалован в адмиралы и президенты адмиралтейств, вследствие чего принял личное командование над флотом и перенес свою деятельность в Балтийское море. С этого времени, кроме главного начальства над флотом, ему неоднократно поручалось командование и над сухопутными войсками, и как на море, так и на сухом пути он много раз оказал большие услуги на военном поприще. Так, в 1708 году, назначенный главнокомандующим наших войск и Ингрии, Апраксин отразил нападение шведов, поставивших себе целью овладеть Кроншлотом и Котлином и разорить Петербург. Шведы имели намерение произвести нападение с двух сторон. Первый корпус, под предводительством Либекера, должен был двинуться от реки Сестры, перейти Неву и идти по южному берегу Финского залива на соединение с корпусом Штромберга, который придя из Ревеля в Нарву, должен был идти отсюда на встречу Либекеру. Разбитием наголову корпуса Штромберга у Ракобора (Везенберга) 28-го сентября и корпуса Либекера в Капорском заливе 16-го октября, Апраксин расстроил планы неприятеля и спас наш молодой флот, Кроншлот и Петербург от грозившей им опасности. В награду за это дело Апраксин пожалован в действительные тайные советники и возведен в графское достоинство Российской Империи; в память победы была выбита медаль с изображением на одной стороне Апраксина, а с другой — флота, построенного в линию, с надписью: "Храняй сие не спит; лучше смерть, а не неверность". 25-го декабря 1708 года, по Высочайшему повелению положено производить Апраксину жалованье наравне с генерал-фельдмаршалом, который по табели о рангах равнялся с генерал -адмиралом. В 1710 году, начальствуя 10-тысячною армиею, граф Апраксин предпринял поход к Выборгу, обложил крепость и, при помощи подкрепления доставленного морем самим Государем, принудил крепость сдаться на капитуляцию. За взятие Выборга Апраксин награжден орденом св. Андрея Первозванного и золотою шпагою, украшенною алмазами. 1711 год и начало 1712-го Апраксин провел в Азове; на этот раз ему пришлось уничтожать то, что, пять лет назад, с такими усилиями и трудами было им создано, так как, в силу Прутского договора, Азов был возвращен туркам, а вследствие этого и азовский флот прекратил свое существование. Окончив переговоры по сдаче туркам Азова и по продаже им некоторых судов азовского флота, Апраксин возвратился в Петербург и принял начальство над сухопутными войсками, назначенными для действий в Финляндии. Поход 1712 года ограничился движением нашей армии от Выборга до сильно укрепленной позиции неприятеля у Ярви-Коски, обойти которую оказалось невозможным. В 1713 году предводительствуемые графом Апраксиным сухопутная армия и галерный флот совершили вторичный поход в Финляндию, следствием которого были занятие Гельсингфорса и совершенное поражение шведской армии при Пелкине (6-го октября). В 1714 году галерный флот под начальством графа Апраксина одержал первую морскую победу над шведами у Гангута. Задуманный Государем смелый план обхода галерным флотом Гангутского мыса, ввиду сильного неприятельского корабельного флота, был блистательно исполнен графом Апраксиным, и имел следствием взятие в плен девяти неприятельских судов и начальствовавшего ими шведского контр-адмирала. Победа при Гангуте открыла нашему галерному флоту дорогу к дальнейшему плаванию по шхерам и следствием ее было занятие русскими Або, Аландских островов и появление наших отрядов в Ботническом заливе. В 1715 и 1717 годах граф Апраксин командовал корабельным флотом, плававшим в Балтийском море, причем в последнем плавании произведена была удачная высадка на остров Готланд; а в 1716, 1718 и особенно в 1719 годах. начальствуя галерным флотом, он ходил в Аландские и Стокгольмские шхеры, нанеся при этом Швеции чувствительное поражение разорением берегов и истреблением судов, заводов и деревень. Опустошения, произведенные галерным флотом под начальством Апраксина в окрестностях Стокгольма, навели страх на самую столицу Швеции и много повлияли на заключение со Швециею выгодного для России Ништадтского мира. Признательный флоту, много способствовавшему утверждению России на водах Балтийского моря, Государь при заключении мира щедро наградил моряков, причем граф Апраксин, как главный представитель флота, получил высшую морскую награду — кейзер-флаг. В 1722 году Апраксин участвовал в предпринятом Государем походе в Персию, и начальствовал флотилиею при переходе по Каспийскому морю от Астрахани до Дербента. В 1723, 1725 и 1726 годах граф Апраксин лично командовал флотом, на Финском заливе и Балтийском море.Административная деятельность графа Апраксина была, главным образом, сосредоточена на управлении флотом и морским ведомством, до 1717 года по званию адмирала и президента адмиралтейств, а после того — по званию президента учрежденной в 1717 году Адмиралтейств-коллегии. Кроме того, с 1707 по 1711 год он заведовал монетным двором, а в 1710 году ведению его был подчинен весь Азовский край. В 1717—1718 годах граф Апраксин состоял членом комиссии суда над царевичем Алексеем Петровичем, а в 1726 году назначен членом Верховного Тайного Совета, на который возложено было распоряжение всеми государственными делами. Несмотря на высокое общественное и служебное положение и на весьма значительное состояние графа Апраксина, имя его три раза встречается в судебных процессах того времени по обвинению в злоупотреблениях, "наносивших вред государственным интересам и увеличивавших бедствия народа". Обвинения каждый раз оказывались справедливыми, и только важные государственные заслуги избавляли графа Апраксина от следуемых по закону тяжких взысканий, замененных большими денежными штрафами. В начале 1728 года граф Апраксин переехал в Москву, где в том же году и скончался. Состоя в числе главных сотрудников Петра Великого в его преобразовательной деятельности, граф Апраксин, по свидетельству современников, не отличался выдающимися способностями, но был добрым и правдивым человеком, веселым, гостеприимным и радушным хозяином-хлебосолом. В своей многосторонней служебной деятельности он был усердным и точным исполнителем предначертаний гениального Царя-преобразователя хотя иногда им и не сочувствовал. По собственному выражению Апраксина, он исполнял службу "по силе ума своего радостным сердцем и чистой совестью". Из обширной переписки Апраксина можно видеть, что он обладал добрым сердцем, мягким и миролюбивым характером. Эти качества он проявлял в сношениях как с равными себе, так и с низшими; а в тоне его писем к высокостоящим особам проглядывает иногда излишнее даже для того времени унижение и раболепство. Письма его к Государю и Государыне наполнены выражениями: "по всепокорнейшей нашей рабской должности", "рабски прошу повелеть мне рабу своему", "рабски доношу", "униженный раб", "умилосердися ко мне, рабу твоему", и т. п., тогда как, в то же время письма к Государю лиц стоявших гораздо ниже графа Апраксина, отличаются простотою и фамильярностью, нравившимися Петру, который по поводу излишней официальности писем Апраксина, иногда выражал свое неудовольствие. "Сомневаюсь, ко мне ли ты писал с такими зельными чинами, чего не люблю, — писал Государь в 1693 году к Апраксину, — а тебе надо знать, как ко мне писать, потому что ты нашей компании". Для примера, в какой деликатной форме граф Апраксин изъявлял свое неудовольствие своим подчиненным приведем письмо его к Кикину 12-го августа 1710 года: "О неприсылке белых флагов я спрашивал г.г. капитанов и сказали: когда они пошли в кампанию, не отдали, а надлежало было о сем помнить служителям адмиралтейским, однакож и они в том не гораздо правы, для чего не спрашивали. И, для Бога, о сем не изволь мыслить, чтоб я то писал к вам по наущениям, но только для мемории; пожалуй, не изволь иметь мнения, дабы я на вас принял от кого какой навет". Но ни мягкость характера, ни миролюбие не избавили Апраксина от недоброжелателей и врагов, старавшихся всеми силами вредить ему. Апраксин, принадлежавший к партии Меншикова, в письмах к братьям своим называет своими неприятелями Толстого, Кикина, Мусина-Пушкина и говорит, что даже в Сенате "мало не все нам злодеи". Главным же врагом графа Апраксина был князь Яков Федорович Долгоруков. По письмам Апраксина к князю Меншикову, первая злоба на него князя Долгорукова "родилась, что я своим исканием привязался к вам". В письме к брату Петру Матвеевичу Апраксин пишет про Долгорукова: "такую являет к нам злобу, как злее того ни дьяволу враждовать человеку не можно". И действительно, присутствуя в Сенате, Долгоруков употреблял всевозможные способы, чтобы обличить Апраксина в незаконных поступках, и весьма вероятно, что старания эти были не бесплодны.Граф Апраксин скончался бездетным. Духовное завещание, составленное им в год его кончины, свидетельствует о значительности его движимого и недвижимого имущества. Кроме дворцов, домов, земель и вотчин, после него осталось в разных вещах множество золота и серебра, драгоценностей, богатых одежд и большого количества денег. Подробно распределив свои богатства между родными, "благодетелями" и лицами, служившими ему, Апраксин не забыл неимущих, пленных и впавших в казенные долги. Из духовной графа Апраксина узнаем, что в походной его канцелярии были деньги, которые, по словам завещателя, собраны были его трудами и из разных партикулярных контрибуций, также часть есть и от взятых прейсов, и содержаны были ради всяких нужнейших дел и военных, сухопутных и морских походов и посылок разных, и в собственные расходы его "никогда не употреблялись". На эти деньги Апраксин завещал построить в Петербурге церковь во имя св. апостола Андрея. С.-Петербургский большой дом, что на Неве, "со всеми в нем уборы" и с помещающимися при нем двумя дворами, граф Апраксин просил Петра II повелеть принять в память его ко Двору Его Величества.Архив Морского Министерства, дела графа Апраксина, поименованные в "Описании дел" того архива, тома І и II. — "Материалы для истории русского флота", ч. I — IV. — "Бумаги Петра Великого", изданные А. Ф. Бычковым. — "Русский Вестн." 1841 г. Книга III, стр. 214.Н. Коргуев.
Думаю, там рандомные характеристики. Даже портрет наверно рандомный.
Это да. В таком случае его можно только генералом на большой карте в Архангельске сделать. Или в качестве адмирала на старте с двумя фрегатами в устье Невы поставить, один адмиральский 5-го ранга, другой 6-го ранга. Не совсем исторично ибо в это время он с Архангельска в Азов перебрался, но для игры вполне себе нормально, будет Старую Ладогу отбирать. А из рандома его убрать, если это выполнимо или перепрописать другого на его место.
Сообщение отредактировал ErmakOff - Понедельник, 15.12.2014, 22:05
А чего тебе идея с корабликом в устье Невы не нравиться? И потом в Архангельске флот был построен, а ты кораблик один=) Второй завалящий хотя бы надо) А в рандоме вместо Апраксина пропишешь неизвестного широкой публике Петра Михайлова. Кто его в глаза видел то, любой портрет сойдёт)))
Сообщение отредактировал ErmakOff - Понедельник, 15.12.2014, 22:17
Слишком много плюшек для начала игры игроку. Это не нравится. Геймплей должен быть жёстким. А в Неве - кому он нужен? - его там забьют и всё. Пока игрок регион завоюет... Дорогу осилит идущий...
Слишком много плюшек для начала игры игроку. Это не нравится. Геймплей должен быть жёстким.А в Неве - кому он нужен? - его там забьют и всё. Пока игрок регион завоюет...
Архангельск вполне нормально, я то не против. Так а с технической стороной дела как быть? С рандомным персонажем сладить удастся как я предложил?
19 (30) апреля 1751 г. ум. Пётр Петрович Ласси (Пирс Эдмонд де Лэйси) — один из самых успешных полководцев России XVIII века. Ирландец родом, в 1700 г. поступил на русскую службу и к 1736 г. дослужился до чина генерал-фельдмаршала. Отец австрийского фельдмаршала Франца Морица Ласси.
Происходил из древнего нормандского рода Ласси, исстари обосновавшегося в Ирландии. В 13 лет принял участие в обороне Лимерика от вильямитов. По окончании войны двух королей граф Лукан эмигрировал со своими сторонниками во Францию, где из них составился т. н. ирландский отряд, в который был записан и Лэйси. Братья будущего фельдмаршала погибли в войнах Людовика XIV, а сам он, заслужив в 1697 году в савойской кампании свой первый офицерский чин, перешёл на службу к австрийцам. Под командованием герцога де Круа участвовал в походе против турок и вместе с ним поступил в 1700 г. на русскую службу.
Под начальством герцога де-Кроа Ласси принимал участие в битве под Нарвой. В 1703 г. Ласси был назначен командиром так называемой «дворянской роты», с которой участвовал в военных действиях в Лифляндии. В 1705 г. переведен майором в полк графа Шереметева и участвовал в гродненской операции. В 1706 г. именным указом Петра I назначен подполковником в новонабранный полк Куликова (потом 1-й пехотный Невский).
Начиная с 1708 г., он - уже полковник, командир Сибирского полка. В бою у Пирогова получил тяжелое ранение, но строй не покинул. Повторно тяжело ранен в Полтавском сражении, но, несмотря на это, повел полк в составе армии Б.П. Шереметева на Ригу. Он первым вступил в город и стал здесь первым же русским комендантом.
И в дальнейшем биография Ласси плотно насыщена боевыми делами.
Ласси служил честно, исправно и храбро. Затем как участник Прутского похода он был произведен в бригадиры, а в 1712 г. за успешную заготовку продовольственных запасов для войск в Познани - в генерал-майоры. В 1713 г. под непосредственным командованием Петра I он участвовал в бою под Фридриштадтом, а затем в осаде и взятии Штеттина.
Позднее Петр I использовал вверенные Ласси части как прообраз морского десанта. В 1716 г. Астраханский полк и два полка гвардии под командованием Петра Петровича Ласси совершили на галерах переход к Висмару, где высадились на берег и участвовали в осаде крепости. Аналогичная переброска войск была совершена под Копенгаген.
В июле 1719 г. к побережью Швеции была предпринята морская экспедиция галерного флота во главе с генерал-адмиралом Ф.М. Апраксиным. Два десантных отряда, одним из которых командовал Апраксин, а другим - Ласси, разгромили собранные против них военные силы шведов, уничтожили железоделательные заводы, оружейные мастерские, мельницы, лесоразработки. Подобные рейды практиковались и в 1720 г., даже под стенами самого Стокгольма. Опустошения, произведенные русскими на восточном побережье Швеции, заставили королеву Ульрику-Элеонору пойти на возобновление переговоров о мире. За заслуги, проявленную отвагу и бесстрашие Ласси был поощрен производством в чин генерал-лейтенанта.
С 1723 г. по 1725 г. он состоял членом Военной Коллегии. После смерти Петра I в 1727 г. Ласси исполнял военное и вместе дипломатическое дело: он был отправлен с корпусом войск к границам Курляндии, чтобы не допустить Морица Саксонского утвердиться в герцогстве, и вместе с тем, чтобы не дать и полякам слишком проявлять там свое влияние. Ласси действовал энергично и довольно ловко и выполнил возложенное на него поручение. С 1730 г. он рижский генерал-губернатор.
При Анне Иоанновне Ласси получил полную самостоятельность в действиях на поле боя и, как следствие, проявил свои дарования в полной мере. Именно она впоследствии в 1736 г. произвела полководца в генерал-фельдмаршалы, отметив, таким образом, его заслуги в войне за Польское наследство (1733-1735). Он проявил себя как тонкий дипломат, который особенно умело подготавливал такие военные предприятия, которые были связаны с трудностями передвижения и продовольственного снабжения армии в диких, малонаселенных местах.
Летом 1733 г. ему было предписано вступить во главе 16-тысячного отряда в пределы Польши для поддержки Августа III против Станислава Лещинского. Июль он потратил на окончательное устройство продовольственной части, сбор лошадей, амуниции и т. п. Ласси предстояло выйти из большого затруднения: пройти через страну, не вооружив мирного населения против России. К тому же русское правительство увеличило эту трудность, предписав Ласси за все платить русскими деньгами; когда же поляки отказались их принимать, повелело все брать силой, уплачивая русской монетой.
При приближении армии Ласси польские паны оставляли свои поместья и бежали к Варшаве. Крестьянство оставалось, и главнокомандующему удавалось настолько сдерживать порядок в войске, что население не страдало от него. Вскоре после начала кампании к нему стали прибывать польские вельможи, сторонники России, за поддержкой и покровительством. Это было кстати, так как армия находилась в трудном положении. Ее движение было медленно и тяжко. Армию связывала распутица, а разлившиеся реки и леса были едва проходимы. Ласси их преодолел и, ведя сношения с пророссийски настроенными магнатами, верно, хотя и медленно, щадя солдат, двигался к Гродно. Обо всех своих действиях он докладывал Кабинету министров. Однако, из-за плохих дорог, непогоды донесения достаточно часто задерживались. Кабинет министров счел выходом из положения переправлять донесения Ласси через посла в Польше К.Г. Левенвольде, предписав рапортовать ему «по часту».
14 сентября Ласси приблизился к Варшаве. 22 сентября в урочище Грохове под защитой русских штыков был собран сейм, который выбрал королем Польши Фридриха-Августа, курфюрста Саксонского. 93 пушечных выстрела из русских орудий возвестили об этом избрании Варшаве. 24 сентября Ласси рапортовал Кабинету о взятии варшавского пригорода Праги и избрании короля. Не вся Польша, однако, признала его, и прежде всего Варшава, которая была в руках сторонников Лещинского. Переправив войска у Сохотина, Ласси заставил неприятеля отступить к Кракову и 5 октября занял своими отрядами столицу и ее окрестности.
Враг был сокрушен, но у Ласси хлопот и забот не убавилось. Все его распоряжения и предприятия задерживались и портились вмешательством Левенвольде. Особенно страдали от этого нижние чины. Армия слабела и расстраивалась. Вдобавок и Кабинет прислал указ от 30 октября поспешить с окончанием польской кампании, чаще обо всем доносить и действовать, согласно рескриптам, посланным Левенвольде.
Лещинский с 20-тысячным войском засел в Данциге, поэтому боевые действия зимой - весной следующего года переместились к этой крепости. Ласси, сдавший главное командование Б.-Х. Миниху, успешно обеспечивал тыл армии, которая после четырех месяцев осады заставила Данциг капитулировать. Во время штурма Данцига обнаружилось громадное влияние Ласси на солдат. В штурмующей колонне все офицеры оказались перебитыми, и она остановилась под убийственным огнем неприятеля. Миних приказал отступать, но ему никто не повиновался. Только личное появление Ласси и его уговоры подействовали, и солдаты отступили в порядке.
В 1735 г. Ласси во главе войск был послан к Рейну на помощь австрийской армии принца Евгения Савойского, воевавшего с французами. Ввиду заключения мира русские к концу года возвратились на зимние квартиры в Моравию. По пути из Вены в феврале 1736 г. Петр Петрович получил через курьера фельдмаршальский жезл, а с ним предписание императрицы немедленно двигаться к Азову: военачальник потребовался на театре русско-турецкой войны 1735-1739 гг. Анна Иоанновна стремилась уничтожить унизительный для России Прутский договор.
Ласси овладел Азовом 20 июля 1736 г., при этом полководец получил ранение. Наградой стал ему орден Св. Андрея Первозванного. Но основное его участие в войне пришлось на следующие два года. Дважды в 1737 и 1738 гг. вверенные ему войска успешно воевали в Крыму. И в обоих случаях полководец проявлял склонность к нестандартной тактике. Хан ожидал его на Перекопе, но Ласси предпринял обходной маневр по Арабатской стрелке. Глубокий заход русских в тыл навел на татар ужас, их армия рассеялась, и Ласси смог занять весь полуостров. Но недостаток в продовольствии и угроза оказаться запертым в Крыму вынудили его отойти в Северную Таврию.
В 1738 г. Ласси тоже пользовался обходными маневрами, введя войска в Крым через Сиваш и заставив капитулировать гарнизон Перекопской крепости. Но по тем же причинам - снабжение и угроза с тыла - русские удержать полуостров не смогли. Видя страдания войск в крымских походах, Петр Петрович испросил разрешения больше их не предпринимать, пока армия в целом, включая ее тыловые структуры, не будет готова для действий на этом театре.
На турецком театре военных действий основными фигурами во главе армии были Ласси и Миних. Разительно отличается стиль поведения полководцев: Миних всегда старался быть на виду, получал первые роли, а Ласси оставался в тени. Тем не менее, сравнение полководческих навыков всегда выходило в пользу Ласси. Заслуги Петра Петровича замолчать было невозможно и в 1740 г. он получил графский титул, а по окончании военных действий вернулся на пост лифляндского губернатора.
Однако уже в июле 1741 г. Швеция, отказавшись признать императорский титул младенца Ивана Антоновича (Ивана VI), объявила войну России. Русским главнокомандующим стал фельдмаршал Ласси. Не прошло и двух недель после объявления войны, как он наголову разбил корпус генерала Врангеля под Вильманстрандом. 26 августа 1742 г. фельдмаршал отрезал отступление армии противника под Гельсингфорсом, заставив ее капитулировать.
Шведская война своей успешностью во многом обязана Ласси - его энергии, распорядительности и заботливости о войске. Ведя войну, он показал себя верным и умным учеником Петра Великого. Дисциплиной в войсках и умением ладить с населением он приобрел в Финляндии многих доброжелателей и сторонников России.
Войной со Швецией закончилась боевая деятельность Ласси, но он продолжал быть видным военным деятелем, и к нему обращались за советами при осложнении внешних дел. 27 июля он был назначен командующим войсками в Лифляндии.
По окончании войны императрица прислала за Ласси собственную яхту, чтобы заслуженный полководец мог торжественно прибыть из Финляндии в Санкт-Петербург, пожаловала осыпанные бриллиантами шпагу и табакерку, повысила размер ежегодного денежного содержания. Елизавета Петровна убедилась в абсолютной верности Ласси. А ведь сразу после дворцового переворота, в результате которого она взошла на престол, были определенные сомнения, станет ли «иноземец» поддерживать ее.
Рассказывают, что когда фельдмаршала разбудили среди ночи и потребовали ответить, на чьей стороне он стоит, к какой партии принадлежит, Петр Петрович продемонстрировал незаурядный ум и выдержку. Он дал простой и ясный, по-солдатски лаконичный и потому беспроигрышный ответ: «К ныне царствующей». И тем сохранил свое положение.
По словам генерала Д.Ф. Масловского, «он был бессменным часовым на страже действительных нужд осиротевшей русской армии, заброшенной во все время владычества Бирона и Миниха… Этой армии он отдал пятьдесят лет своей жизни и, умирая мог сказать, что вся его жизнь была дана «на потребу воинскую» его второй родины».
Русский военачальник шведского происхождения, уроженец Голштинии, один из выдающихся сподвижников Петра Великого, герой Полтавы, генерал от кавалерии (1717 г.) В битве при Лесной был тяжело ранен: шведская пуля вошла в рот и вышла через шею со стороны затылка. Но уже в Полтавской баталии Боур командовал правым флангом русской кавалерии!
Родион Христианович Боур (Бауэр, Баур) родился в окрестностях города Хузум (Гузум) в герцогстве Гольштейн-Готторп, что на севере Германии в семье мелкопоместного дворянина. Свою военную службу начинал драбантом (телохранителем) корпуса лейб-драбантов герцога Гольштейн-Готторпа. Затем Боур 15 лет служил австрийскому императору и курфюрсту Саксонии. В 1694 г. перешел на шведскую службу в чине корнета. Службу проходил в Лифляндии в Ингерманландском вербованном драгунском полку Отто Велинга. Осенью 1700 г., в самом начале Великой Северной войны (под Нарвой) бежал из королевской армии и поступил на русскую службу. «30 сентября ротмистр шведской службы голштинец Бауер (известный впоследствии генерал-от-кавалерии Родион Христианович), убив на поединке товарища, бежал в русский лагерь; от него узнали, что в крепости было 1.300 человек пехоты, 200 конницы и 400 граждан; что провианта и дров довольно, но по малолюдству караул с контрэскарпов снят, а наплавные к лагерю мосты уничтожены».
Расторопный и храбрый голштинец пришелся по нраву русскому царю, который только начал создавать полки регулярной кавалерии - драгун. Боур был принят на русскую службу с распростертыми объятиями и вскоре произведен в чин полковника. Наравне с А.Д. Меншиковым, Родиона Христиановича можно назвать одним из отцов-создателей русской регулярной кавалерии. Кавалерия являлась наиболее слабым родом войск русской армии. Еще в 1699 г. Петр I отдал приказ о формировании в селе Преображенском под Москвой двух первых драгунских полков - А. Шневенца и Е.А. Гулицы. После Нарвы в ноябре 1700 г. было начато формирование 10 новых драгунских полков. В 1709 г. русская кавалерия состояла уже из 3 конно-гренадерских и 30 драгунских полков, а также 3 отдельных эскадронов: Меншикова Генеральный эскадрон, Козловский и Домовой фельдмаршала Б.П. Шереметева.
Драгунский (конно-гренадерский) полк состоял из 5-ти эскадронов (по 2 роты в каждом) и насчитывал 1200 человек. 9 рот были фузилерными и 1 гренадерская. Отдельный эскадрон состоял из 5-ти рот (600 человек). По штатам 1711 года в полку значилось 38 штаб и обер-офицеров, 80 унтер-офицеров, 920 рядовых и 290 человек нестроевых. Всего за период войны было сформировано 34 драгунских полка, 3 драгунских гренадерских полка и 6 «партикулярных», т.е. содержавшихся на средства их командиров, драгунских эскадронов. Вместе с тем, вплоть до 1706 г. просуществовали остатки дворянского ополчения, рейтарские полки и полки конной службы. В 1702 г. драгунский полк Боура был включен в состав Лифляндского корпуса фельдмаршала Шереметева и отличился в сражении под Гуммельсгофом 18-19 июля с отрядом генерал-майора Вольмара Антона фон Шлиппенбаха. В самый критический момент сражения полковник Боур привел на помощь авангарду 2 драгунских полка (около 1300 чел.) из состава основных сил Шереметева, и это решило исход боя. Шлиппенбах, как считают русские эксперты, мог бы разбить врага по частям, но упустил возможность двинуть на помощь своей кавалерии пехоту и пушки.
В кампании 1703 г. полк Боура отличился в сражении на реке Сестре 7 июля с корпусом генерала Кронгиорта. «Гистория Северной войны», комментируя сестринский бой, преувеличивает потери противника и приуменьшает свои: «Было побито неприятелей с тысячу человек, меж которыми зело много знатных офицеров; а подлинно знать невозможно, потому что многие раненые с тяжелыми раны, разбежався по лесам, мерли… А с нашей стороны убито 32 да ранено 32 же человека». За эту победу Родион Христианович был назначен командиром драгунской бригады.
«Было побито неприятелей с тысячу человек, меж которыми зело много знатных офицеров… А с нашей стороны убито 32 да ранено 32 же человека.» В 1705 г. Б.П. Шереметев был должен запереть корпус Левенгаупта в Курляндии и, тем самым отрезать его от Риги. Таким образом, главная цель похода русского корпуса, должна была привести к полной изоляции курляндской группировки. Задача более чем серьезная. Русский корпус состоял из опытных и хорошо вымуштрованных солдат. Кроме того, у фельдмаршала были опытнейшие командиры - генерал-майор И.И. Чамберс, генерал-лейтенант фон Розен, полковники Боур, Игнатьев и Кропотов.
Первоначально, операция развивалась успешно. Отряд Боура неожиданно напал на окрестности Митавы, где захватил пленных и две пушки. Но это дало возможность Левенгаупту сориентироваться в настоящей цели движения русских. В ожидании противника граф отступил к Гемауэртгофу, где и занял выгодные позиции. Из-за нескоординированных действий русских военачальников и медлительности фельдмаршала Шереметева, первая стадия сражения была проиграна, а русская кавалерия в беспорядке стала отступать по всему фронту. Шведы энергично ее преследовали. Однако их прикрытые ранее фланги обнажились. Каролинская линия, в ходе наступления расстроилась. Сначала шведы попали под плотный огонь шести пехотных батальонов и артиллерии генерал-лейтенанта Шенбека, а затем полковник Боур, обрушил на ошеломленного неприятеля удар своих драгун. Кавалерию поддержала пехота, и центр противника был прорван. Началась рукопашная. «Мы резались на шпагах и багинетах и никому не было пощады…» Petre R. Fanrik R. Petre dagbok 1702-1709. Karolinska krigares dagböker. Bd.1. Lund, 1903. s. 79
Стремительный натиск полков Боура поддержал Игнатьев. Видя, как в беспорядке отступает расстроенный неприятель, чувствуя миг победы, драгуны бросились грабить обоз. А в это время Левенгаупт, бросил на чашу весов последний козырь - гренадерские роты с семью тяжелыми орудиями и семь резервных эскадронов. Русская кавалерия, лишенная маневра, понесла большие потери и обратилась в бегство, но пехота сопротивлялась яростно. Лишь темнота прекратила бой. Шереметев отступил. Об ожесточенности битвы говорит тот факт, что только шведский корпус расстрелял в сражении при Гемауэртгофе 120000 ружейных зарядов, а артиллерия 700 картечных зарядов.
Потери 12-тысячного русского отряда были велики. Было убито 1308 человек в пехоте и более 300 в кавалерии. Шведы захватили 13 пушек и 10 знамен. Потери шведов были еще больше. По русским данным, они оцениваются в 2400-3000 человек, по шведским - в 1900 человек убитыми и ранеными. (Журнал Шереметева. С.305; Uddgren H.E. Karoliner A.L. Levenhaupt. Uddevala. 1906-1909, Bd. 2. s. 70). Тем временем Северная война продолжалась, и русские все более теснили шведов в Прибалтике. За взятие Митавы Боур был пожалован в генерал-майоры. В октябре 1706 г. он участвовал в победоносном для русско-польско-саксонской армии сражении при Калише и был произведен в генерал-поручики. Боур командовал кавалерийским корпусом в успешном сражении при Раевке (9-10 сентября 1708 г.). Марш шведов к Смоленску должен был лежать через переправы в районе села Мигновичи. Однако еще 31 августа Петр Великий писал генерал-майору фон Вердену: «Место вам зело удобно для обращения неприятельского: с пехотою стать на рубеже под местечком Мигновичами».
Для наблюдения за противником на правом берегу Городни был оставлен сильный арьегард из 12 драгунских полков и части иррегулярной кавалерии под командованием генерала Боура. Карл XII лично возглавлял авангард своей армии. Она двигалась тремя параллельными колоннами. Импульсивный король-полководец решил разделаться с неприятелем одним ударом. Начался знаменитый бой у Раевки. Первоначально шведам удалось потеснить русских, но затем те перешли в контратаку. В разгар схватки сам король, непревзойденный фехтовальщик, рубился в первой шеренге. Его не смогли захватить в плен только потому, что все вокруг было затянуто пороховым дымом и пылью. Под Карлом XII была ранена лошадь. Некоторое время он дрался в пешем строю. Взаимное истребление продолжалось два часа. Русские отошли на левый берег, а шведы так и остались на правом. По русским данным полегло более 1 тыс. каролинов. Шведы отступили к Могилевскому тракту, где располагался их обоз. Дальнейшее наступление на Смоленск грозило большими потерями, а результат мог быть минимальным.
Несомненны заслуги Боура в сражении при Лесной 28-29 сентября 1708 г. Оперативность действий генерала поражает - его пятитысячный кавалерийский корпус проходил, бывало, по 40 верст в день. Из-под Кричева он выслал в направлении Чаус под командой полковника Леонтьева 700 драгун с четырьмя сотнями казаков и быстро перебросил своих конников к р. Проне между деревнями Березовка и Улуки, намереваясь перехватить врага у Пропойска. 27 сентября Боуру было велено увеличить прежнюю тысячу еще пятью сотнями драгун в ожидании сражения: «утре (т. е. 28 сентября) конечно с нами случитца близ Пропойска». Вся операция была проведена настолько быстро, что стала неожиданностью для неприятеля в день решающего сражения. Корпус Боура вышел к правому флангу шведов примерно в 16.30. Каролинцы развернули 8 пушек, и драгуны, пристраиваясь к русскому левому флангу, понесли ощутимые потери от продольных выстрелов. Однако для шведского курляндского корпуса появление свежего отряда неприятеля означало одно - гибель. Русские получили численное превосходство и теперь старались окружить и истребить шведов.
Левое крыло, где стояли шесть свежих драгунских полков Боура ударили по правому флангу противника, причем их натиск, по словам очевидцев, был столь яростен, что драгуны, опрокинув шведов, погнали их к фургонам. Возможно, именно в этой атаке генерал-лейтенант Р.Х. Боур и получил тяжелое ранение. Шведская пуля вошла в рот и вышла через шею со стороны затылка. От ранения у него отнялась рука и нога, в беспамятстве он пробыл два дня и долго потом не мог нормально владеть правой рукой. Оправившись от ранения, генерал командовал правым флангом русской кавалерии в Полтавской баталии (27 июня 1709 г.). Вначале битвы он возглавлял часть драгунских полков в бою за редуты, где успешно отразил все атаки шведов, затем в ходе боя возглавил кавалерию правого крыла армии. Его мобильные конные корпуса осуществляли быстрое преследование остатков армии Карла XII до Переволочины. За отличия в сражении под Полтавой Петр I пожаловал Боуру свой портрет, украшенный бриллиантами, и владения.
Отличился Боур при взятии Риги в 1710 г., затем, в августе-сентябре, командовал корпусом при осаде и сдаче Ревеля (ныне Таллинна). Город Ревель первый среди восточно-прибалтийских городов - еще во времена Эрика XIV -передал свой суверенитет шведской короне. С тех пор он прочно связал свою судьбу с интересами шведской монархии и верно служил ей как один из самых крупных культурных и торговых центров в деле распространения шведского влияния на близлежащие территории. Активность русских войск в отношении Ревеля началась сразу после падения Риги. Действия осадных войск, согласно «Марсовой книге», начались с нападения на крепость войск генерала Боура. В «Дневнике Петра Великого» описываются опустошения, которым был бы подвергнут город в результате продолжительного обстрела. Однако, судя по магистратским протоколам, дело до обстрела вообще не дошло. Наиболее чувствительными для Ревеля оказались действия осаждающих в отношении водоснабжения, когда был перекрыт единственный водопровод, по которому вода доставлялась из так называемого верхнего озера. В городе было несколько колодезей, которые и удовлетворили потребности населения в воде. Но 24 августа в Ревель с письмом к вице-губернатору Паткулю прибыл русский парламентер. Поскольку о содержании письма и переговоров с парламентером Паткуль ни военных, ни городские власти не уведомил, в городе началось брожение. С этого момента развязка ускорилась.
26 числа дворянство, магистрат и гильдии собрались для совещания и решили, что сдача города неизбежна. Об этом решении немедленно уведомили генерала Боура. Сократившийся с 4000 до 400 человек шведский гарнизон через большие береговые ворота с 6 полевыми пушками, развернутыми знаменами и с музыкою вышел из города, погрузился на прибывшие заранее суда и отплыл в Стокгольм. Одновременно через Соборные ворота в город вошел 2-тысячный русский отряд. Князю Меньшикову магистрат преподнес подарок стоимостью в 1000 червонцев – князь обожал подарки. Шведский гарнизон выходил из Таллина с развернутыми знаменами, а через другие ворота в город входил русский отряд. Так совершилось взятие Ревеля, а с ним - завершилось завоевание Россией Прибалтийского края. В Петербурге по этому случаю совершено было благодарственное молебствие и отчеканена медаль.
Родион Христианович в 1712-1716 гг. был участником походов русской армии в Померанию, Гольштейн-Готторп, Мекленбург и Данию. Участвовал в осадах Тенингена и Штеттина в 1713 г. В 1716 г. был назначен командующим всей русской кавалерией в Речи Посполитой, а в 1717 г., произведенный в звание генерала от кавалерии, тихо скончался на Украине в должности командующего отдельного кавалерийского корпуса. Беспалов А.В., д.и.н., профессор http://100.histrf.ru/commanders/bour-rodion-khristian..
Сообщение отредактировал ErmakOff - Среда, 23.09.2015, 21:40
Сражения и победы Русский государственный и военный деятель, инженер и ученый, граф (1721), один из ближайших сподвижников Петра I. Генерал-фельдцейхмейстер (1711), генерал-фельдмаршал (1726), реформатор русской артиллерии. Этот загадочный человек, даже после своей смерти оставил много тайн. Но его роль в ключевых баталиях Петровской эпохи несомненна.
«Муж честнейший, ученейший», - такую характеристику этому сподвижнику Петра Великого давал британский посол при русском дворе сэр Чарльз Витворт. И действительно, фигура Якова Виллимовича Брюса занимает особое место среди выдающихся деятелей петровского царствования.
Характеристики, даваемые Брюсу писавшими о нем авторами, зачастую полярны.
«Несмотря на чрезвычайную занятость государственными делами, Брюс находил время и для научных занятий, породивших легенду о том, что он был алхимиком, астрологом, масоном и т.п., хотя до сих пор нет сколько-нибудь убедительных доводов в пользу этих версий, включая упоминание его имени в названии знаменитого «Брюсова календаря» ... Можно без преувеличения сказать, что Брюсу принадлежит заслуга распространения в России передовых для того времени научных идей - гораздо раньше открытия Санкт-Петербургской Академии наук. Он был одним из просвещеннейших людей эпохи и выделялся своей неординарностью даже среди ярких личностей «птенцов гнезда Петрова» (В.И. Синдеев).
В судьбе Брюса действительно есть что-то загадочное. Неясно, где и как сын служилого дворянина, на четырнадцатом году записанный в «потешные», сумел получить такое блестящее образование, которое позволило ему затем овладеть глубокими познаниями в самых различных областях науки. Непроницаемыми для постороннего взгляда остались его внутренний мир и домашняя жизнь, особенно в последние годы, проведенные почти в отшельническом уединении. Брюс несомненно проявил интерес к тайноведению, но не вполне известно, как он это оценивал. И. Грачева «Яков Брюс, которого при дворе считали химиком, астрологом и инженером, а в народе - колдуном, не имел ничего общего ни с Ньютоном, ни с Лавуазье, но скорее смахивал на простого плута... Знания этого мошенника, хотя были знаниями самоучки и дилетанта, имели, однако, в глазах царя неотразимую притягательность, и по отношению к данной среде представляли известную ценность» (К. Валишевский).
«Брюс не дождался и биографа; его роль в культурной и творческой работе русского общества нам до сих пор не ясна. В народной легенде этот точный ученый нового времени сохранил облик чародея и астролога… В действительности Брюс был первым русским экспериментатором и первым наблюдателем-астрономом, о котором сохранились у нас исторические данные» (В.И. Вернадский).
Потомок древнего рода шотландских королей, Я.В. Брюс - Джеймс Дэниэл Брюс (James Daniel Bruce) - родился в 1670 году в семье полковника русской службы. Проживая в Немецкой слободе, маленький Яков пристрастился к точным наукам. Эта страсть будет с ним всю жизнь. Прекрасный математик и астроном, эрудит, блестяще владевший шестью иностранными языками, Яков Виллимович всю свою жизнь будет пугать окружающих своими научными познаниями. Досужие языки назовут графа «чернокнижником» и «черным колдуном», но он будет только смеяться над такими суевериями.
В возрасте 13 лет его запишут рядовым в потешный Преображенский батальон. С этого момента его жизнь будет неразрывно связана с судьбой Петра Великого. Царь, сам безумно любивший артиллерию, оценил способности Якова Виллимовича, определив его в бомбардирскую роту.
В 1687 и 1689 гг. Брюс в чине прапорщика принимал участие в неудачных Крымских походах князя В.В. Голицына. В период троицких событий 1689 года находился при особе Петра I.
В 1694 году поручик Брюс принимал активное участие в кожуховских маневрах. Активный участник Азовских походов 1695-1696 гг. Составил подробную карту местности от Москвы до Малой Азии, напечатанную потом в Амстердаме у Тессинга. За эту работу Брюс был пожалован чином полковника.
Сопровождал царя в путешествии по Европе в 1697-1698 гг. в составе «Великого посольства». Проходил обучение в Нидерландах и Англии. Выполнял многочисленные поручения царя по закупке учебников, книг и оборудования.
Великая Северная война (1700-1721) началась для Якова Виллимовича, произведенного в звание генерал-майора артиллерии, крайне неудачно.
«Ныне мы, при помощи Божией, - писал Петр новгородскому воеводе И.Ю. Трубецкому, - начали войну против шведов и сегодня послали для блакира и пересечения путей в Ижерскую землю генерал-майора Якова Брюса». «Записка о Ругодивском походе» так излагает события: «28 июля 1700 г. посланы из Москвы Яков Брюс, Иван Чамберс, Василий Корчмин до Новгорода наскоро. И поспели в Новгород в 15 дней. И от команды ему (т.е. Брюсу) отказано, послан вместо Брюса с полками новгородскими воевода князь Иван Юрьевич Трубецкой».
Ошибки Брюса и внезапная опала спасли его от плена и гибели в сражении под Нарвой в ноябре 1700 г. После нарвской катастрофы, генерал назначается на пост губернатора Новгорода и исполняющим обязанностей генерал-фельдцехмейстера. С этого момента жизнь и деятельность Якова Виллимовича неразрывно связана с русской артиллерией.
Практически на голом месте Брюсом была создана артиллерия русской армии - полковая, полевая и осадная, которой Петр уделял большое внимание и считал этот род войск равным пехоте и кавалерии. Именно Яков Виллимович настоял на разделении артиллерии на полевую и осадную. Уже в 1701 году были отлиты 273 пушки, а через год - еще 140. В последующие годы темпы литья не ослабевали. Всего в России в период от Нарвы до Полтавы было отлито 1006 медных орудий.
Брюс внедрил в практику русской артиллерии так называемую «артиллерийскую шкалу Гартмана», что дало возможность стандартизировать типы орудий и привести их к единой системе. Отныне калибр орудий определялся по пересчету в фунты: калибр орудия с массой железного ядра в 1 русский фунт (0,4 кг) равнялся 5 сантиметрам. В качестве генерал-фельдцехмейстера Брюс обеспечивал надзор за производством орудий, соблюдением установленных размерных стандартов («ни чертой больше, и ни чертой меньше» - требовали от мастеров при отливке орудий). Брюс смог добиться от мастеров стандартизации размеров и калибра орудий. Это дало возможность заряжать пушки стандартными ядрами и уменьшить зазор между наружным диаметром ядра и внутренним диаметром ствола орудия. Соответственно, появилась возможность уменьшить заряд пороха без потери дальности стрельбы, а следовательно - сделать стенки ствола не такими толстыми. Все эти мероприятия привели к тому, что вес 12-фунтовой пушки уменьшился со 112 до 30 пудов - почти в четыре раза! Значительно легче стали и лафеты. Такое снижение веса всей артиллерийской системы резко повысило ее мобильность. Размеры лафетов также были стандартизированы и приведены в соответствие с калибром орудий. Это была первая в Европе удачная попытка создания единой «артиллерийской системы». Цвет лафетов русских орудий варьировался, но к 1720 году стандартным стал кирпично-красный.
Отметим также, что в этот период были разработаны легкие зарядные ящики, в которых транспортировались объединенные в одном картузе заряды и снаряды. Зарядные ящики такого типа, именовавшиеся «петровскими», оставались на службе в русской артиллерии почти 150 лет - до второй половины XIX века. Введены были и нормы боевого комплекта снарядов на каждое орудие. Артиллерийский полк, созданный в 1701 г., включал в себя 4 канонирские, 4 бомбардирские и 1 инженерную рота - всего 362 человека (14 офицеров, 24 унтер-офицера, 84 бомбардира и канонира, 199 фузилеров, 4 барабанщика, 34 нестроевых) и 32 орудия. Каждый пехотный полк имел две пушки, а полк конницы - одну пушку. Создавалась и осадная артиллерия: в разгар войны она насчитывала 160 орудий. Впервые в военной истории Петр ввел в употребление конную артиллерию и не только для ее перемещения, но и для использования в бою! Во Франции это новшество ввел лишь 100 лет спустя Наполеон. «Он был, как и я, артиллерийским поручиком!», - с восхищением говорил о Петре Великом Наполеон I своему генерал-адъютанту Нарбонну.
Применению артиллерии Петр I уделял самое пристальное внимание. Уже в бою под Добрым в 1708 г., в котором русская армия столкнулась с авангардом Карла XII, артиллерия проявила себя с самой лучшей стороны. Накануне Полтавы Петр дал распоряжение генерал-фельдцейхмейстеру Я.В. Брюсу готовить артиллерийскую базу в Белгороде. Сюда привозили пушки и припасы к ним, отсюда шло снабжение артиллерией войск. Цифры поставок в Белгород за первое полугодие 1709 года впечатлительны: пороха - 1000, свинца - 300 пудов, ядер - 3000, гранат - 9000, бомб - 1300 штук, железа - 200 пудов.
Среди русских нашлись изобретатели новых видов артиллерийского оружия. Типичным примером тому явилась 3-фунтовая короткоствольная пушка военного инженера Василия Кормчина. Длина ее ствола составляла 106 см, калибр - 76 см, масса - 159,5 кг, т.е. она была вдвое легче аналогичных орудий. На конце ствола с помощью болтов укреплялся съемный стальной цилиндр-надувальник, и тогда из пушки можно было вести огонь как ядрами, так и картечью и бомбами. При необходимости в течение нескольких минут на ствол навинчивался надульник, и тогда можно было стрелять 6-фунтовыми 152-милиметровыми гранатами. Такие орудия с успехом применялись при Лесной и в Полтавском сражении.
Генерал-фельдцейхмейстер дорожил каждым солдатом, болезненно воспринимая любые попытки использовать не по назначению пушкарей, в которых он не без основания видел своего рода элиту русской армии, и приданные к артиллерии части.
Его питомцы громили укрепления Нотебурга в октябре 1702 г., за что удостоились блестящего отзыва монарха: Артиллерия наша зело чудно дело делала...
В 1703 г. Брюс участвовал в закладке Петропавловской крепости, а затем участвовал в осаде Копорья. При этом гарнизон крепости сдался после пятидневного артиллерийского обстрела. 23 мая над Копорьем был поднят русский флаг.
В 1704 г. Брюс командует артиллерией при осаде Нарвы и Ивангорода. В 1706 г. генерал-поручик Я.В. Брюс руководит артиллерией в победоносном для России сражении при Калише. За эту победу он удостоился польского ордена Белого Орла. В придачу царь пожаловал Брюсу золотую медаль со своим портретом, осыпанным бриллиантами. Подобные знаки монаршей милости весьма высоко ценились.
Конец 1706 г. русская армия встретила на зимних квартирах в Жолкве (Жолкиеве). Сюда в феврале 1707 г. явилось польское посольство с жалобами на плохое исполнение русскими своих союзнических обязательств перед Польшей. Тогда генералу впервые пришлось ощутить себя в роли дипломата и удалось приобрести тот неоценимый опыт, который ему впоследствии так пригодился на переговорах со шведами.
Литовцы и поляки постоянно жаловались на притеснения со стороны русских войск, на чрезмерные поборы продовольствием и фуражом, а то и откровенный казачий и калмыцкий грабеж. Чтобы пресечь подобные инциденты, а, главное, успокоить союзников, была создана совместная комиссия, которую с русской стороны возглавил Яков Брюс. Комиссия детально разобралась в спорных проблемах, Брюс неоднократно обращался к царю за решением тех или иных вопросов. В конце концов, страсти удалось потушить.
В 1707 г. шведская армия начала свой «русский поход». В этот период Яков Виллимович занимается возведением укреплений на пограничных рубежах, курирует работу металлургических предприятий, занимается вопросами обучения артиллеристов. От этого периода Северной войны сохранилась не слишком обширная переписка Петра и Брюса. Малочисленность писем не должна вводить в заблуждение: Брюс практически постоянно находился в армии, при Петре, и им не было нужды переписываться. В редкие же моменты, когда Брюс выполнял поручения вдали от армии, когда сам царь из-за своих хронических заболеваний, связанных с не слишком чистоплотным и здоровым образом жизни, был не в состоянии выехать к войскам, появлялись, к примеру, письма Петра, подобные этому, датированному 31 октября 1708 г.: «Письмо ваше из Глухова, сего числа писанное, до нас дошло, в котором пишете вы, что около оного места поля ровные, лесу зело мало. Того ради надобно вам съездить подале и осмотреть места от Глухова милях в трех, а имянно в тех местах, которые подались к нашим городам, к Севску и протчим, где есть удобные места к обороне, також и леса. И, осмотря, приезжай к нам сам».
Брюс выезжал на рекогносцировки местности и вместе с царем. На одной из стоянок русской армии (в украинских Горках, после головчинского сражения) он собственноручно разработал в присутствии Петра образец скорострельного зарядного ящика. В Москве впоследствии изготовили 50 таких ящиков. И все время он успевал читать и переводить научные труды, занимаясь математическими и астрономическими исследованиями.
Вместе с царем он участвовал в знаменитой битве при Лесной 28/29 сентября 1708 г., командуя левым флангом «корволанта». За эту победу, впоследствии названную «матерью Полтавской баталии», генерал-поручик получил в награду 219 дворов крепостных крестьян.
Безотлучно находясь при главной квартире, Яков Виллимович постоянно заботился о своевременном обеспечении армии орудиями и боеприпасами. К лету 1709 г. стало ясно, что генерального сражения не избежать. Авторитетнейший историк Е.В. Тарле, анализируя события Северной войны, подчеркивал, что, собственно, план Полтавской баталии был основан на так называемом «простейшем мнении» Якова Брюса, поданном «в обозе при Полтаве» 4 июня 1709 г. на военном совете, собранном Петром в день его прибытия к войскам.
Им говорилось «о необходимости перейти через Ворсклу с 8 или 10 тыс. пехоты, выше Полтавы, и устроить там ретраншемент, снабдив его не только пехотой, но и конницей. Это учинит неприятелю «великое помешательство». В случае нападения шведов на Полтаву или на ретраншемент - посылать подмогу в помощь атакуемым и если придется, то «прочим всем» неприятеля атаковать. Если атаке подвергнется Полтава, то помощь посылать из ретраншемента, а если атакуют ретраншемент, то посылать из главного («большого») корпуса 10 батальонов на помощь. А если неприятель атакует шанцы, «то как всем, обретающимся в транжементе» (ретраншементе), так и коннице, стоящей ниже города, напасть на неприятеля.
«Петр расширил и углубил этот план, - отмечает Тарле, - и у него переход через Ворсклу знаменовал наступление момента генерального сражения».
План Полтавской битвы
Главную ставку в этом решающем сражении царь сделал на укрепления и артиллерию. Русская артиллерия в Полтавском сражении состояла из одного артиллерийского полка 6-ротного состава, насчитывавшего по штату 362 чел. и 36 орудий.
При пехотных полках находилось 53 орудия полковой артиллерии (дивизия Алларта - 13, Репнина - 10, Меншикова - 10, бригада ездящей пехоты - 20), обслуживаемых 186 артиллеристами. В распоряжении драгунских полков находилось 13 2-фунтовых орудий, перевозившихся в конной упряжке. Каждое такое орудие обслуживали 1 канонир и 2 фузилера.
Артиллерия располагала большим запасом пороха и снарядов. Так, на каждое 3-фунтовое орудие имелось по 50 зарядов картечи и 138 ядер. Русская армия вступила в бой, имея в своем распоряжении 102 орудия. На начальном этапе сражения 87 орудий находились в укрепленном лагере. На втором, главном, этапе схватки на поле боя вели огонь 55 полковых и 13 конных орудий.
П.А. Кротов на основании новых, открытых им архивных документов, приводит следующий состав русской артиллерии, сосредоточенной у Полтавы: 32 полевых, 37 полковых, 20 гвардейской бригады, 17 драгунских орудий и 20 пушек-мортир (для стрельбы 3-х фунтовыми ядрами и 6-ти фунтовыми гранатами), то есть 126 артиллерийских стволов.
Уже при штурме редутов шведы понесли ощутимые потери. А когда часть пехоты во главе с генералом графом А.Л. Левенгауптом попыталась атаковать ретраншемент, генерал-фельдцехмейстер Я.В. Брюс специально подпустил шведскую пехоту на дальность картечного огня (200-300 шагов). Только после этого 87 орудий русской артиллерии, находившейся в укрепленном лагере, открыли огонь. За стеной образовавшегося дыма шведы в течение 45 минут могли двигаться навстречу выстрелам, но ближе 64 метров так и не смогли подойти. Жестокость потерь заставила шведских генералов около 6 часов утра отозвать атакующих, отмечают Н. Павленко и В. Артамонов.
Полтавская битва
На генеральном этапе сражения русская артиллерия буквально выкашивала ряды вражеской армии, что и привело в итоге к ее разгрому.
"Массированный удар русской артиллерии явился переломным моментом в ходе Полтавского сражения, подготовившим переход всей русской армии в наступление" - пишет Е. Колосов. Якову Брюсу была пожалована высшая награда России - орден св. Андрея Первозванного и, как водится, крупное поместье. Это вознаграждение было совершенно заслуженным.
В 1710 г. Яков Брюс участвовал во взятии Риги и Кексгольма, а затем отправлен с дипломатической миссией в Польшу. Россия готовилась к новой войне с Турцией и искала союзников для участия в этой кампании.
29 мая 1711 г. в Яворове Яков Брюс, среди немногих приближенных, присутствует на негласной церемонии бракосочетания Петра и Екатерины. Начинался бесславный Прутский поход 1711 г., после которого Россия надолго лишилась всех своих территориальных приобретений на Черном и Азовском морях. Вступившие в турецкие пределы русские войска располагали 122 орудиями. Брюс жаловался Шереметеву, что многие артиллеристы «уже не ели ничего дней по пяти и по шти (шести)».
Тем не менее, на военном совете, созванном в его палатке 14 июня после форсирования Днестра, Яков Виллимович поддержал идею дальнейшего движения вглубь неприятельских владений, идею, в конечном итоге чуть не повлекшую за собой крах России.
Петр был настолько обнадежен письмом валашского князя Кантемира, который обязался предоставить в его распоряжение 30 000 своих людей, что полагал возможным идти вперед, не дожидаясь прибытия задержавшихся в пути частей. Лишь генерал Галлард нашел в себе силы выразить сомнение в успехе похода, напомнив царю о судьбе Карла XII, погубившего свою армию под Полтавой в сходных обстоятельствах.
Печальные последствия рискованных действий не замедлили явиться. Подошедшие к реке Прут русские войска оказались окружены многократно превосходящей их турецкой армией. На другом берегу, как стервятники, поджидали крымские татары и шведы. От мгновенного разгрома петровские войска спасло только то, что турки не догадались о своем подавляющем преимуществе: русские начали сжигать лишнее имущество, готовясь к прорыву из окружения налегке; множество костров ввело турок в заблуждение относительно численности русских войск.
В печально знаменитом Прутском сражении 9-10 июля 1711 г. артиллерия Брюса действовала великолепно, хотя и на пределе своих возможностей, но только скорый мир мог спасти армию и царя, и Яков Виллимович одним из первых поддержал идею начала переговоров с турками. В конечном итоге русской армии удалось сохранить даже пушки и отступить с достоинством.
Для самого Якова Брюса этот год стал пиком его военной карьеры. 3 августа 1711 г., вскоре после смерти в шведском плену князя Имеретинского, Петр присвоил Брюсу звание генерал-фельдцейхмейстера. Он по-прежнему неотлучно находился при царе, который с частью армии вновь отправился в поход против шведов в Германии.
В последней своей крупной воинской кампании, в Померании и Голштинии в следующем году, когда северные союзники вели захват германских владений Швеции, нашему герою довелось командовать соединенной артиллерией России, Дании и Саксонии.
В декабре 1717 г. Яков Брюс стал Президентом Берг- и Мануфактур-коллегии, а в 1718-м - генерал-директором всех фортификаций Российского государства. Он был и одним из ведущих дипломатов петровской эпохи, возглавлял делегации русских дипломатов в Гданьске в 1710-11 гг., на Аландском конгрессе (1718-19) и при переговорах в Ништадте (1721). Его подпись стоит под Ништадтским мирным договором, заключенным 30 августа 1721 г.
И все-таки, наиболее ярко Брюс проявил себя как ученый-исследователь, закладывавший основы российской науки. Во время Великого посольства по поручению Петра несколько месяцев он обучался в Англии, работал в лаборатории Исаака Ньютона, сотрудничал с такими известными учеными как Джон Колсон, Джон Флэмстид, Эдмунд Галлей. По возвращении из Англии в конце 1698 г. фактически стал научным консультантом Петра при проведении астрономических наблюдений, создавая первые казенные обсерватории.
Обсерватория на Сухаревой башне была оборудована Брюсом в 1700 г. для будущей школы математических и навигацких наук, открытой в мае 1701-го. Затем в 1715 г. при создании в Санкт-Петербурге Морской академии и переводе школы в новую столицу России, Я.В. Брюс оборудует обсерваторию в Санкт-Петербурге. Третья обсерватория, созданная Брюсом находилась в Глинках, в подмосковной усадьбе, купленной им у князя А.Г. Долгорукова в апреле 1727 г. В этой усадьбе Яков Виллимович прожил последние 8 лет своей жизни, активно занимаясь астрономическими наблюдениями.
Брюс был первым переводчиком специальной и научной литературы. Причем научные издания по артиллерии, географии, механике, астрономии и другим дисциплинам издавались в России не только в переводе, но и под редакцией Я.В. Брюса. Не случайно, в 1706 г. при создании первой гражданской типографии в Москве, Петр I поручил Брюсу «надзрение» за деятельностью типографии. Во главе типографии был поставлен Василий Онуфриевич Киприанов, активно занимавшийся просветительской и предпринимательской деятельностью.
После смерти царя-реформатора Яков Виллимович, хотя и получил от Екатерины I звание генерал-фельдмаршала и орден св. Александра Невского, решил удалиться от государственных дел. Остаток своей жизни он провел в своем подмосковном имении Глинки.
