(Продолжение на другой странице) ............часто встречаются упоминания о специальных головных уборах для них или о богатых позументах для украшения их мундиров.

Шведская армия: 1 - Драгун; 2 - гренадер лейб-гвардии пехотного полка; 3 - мушкетер лейб-гвардии пехотного полка; 4 - лейтенант лейб-гвардии пехотного полка в полевой форме; 5 - рядовой корпуса лейб-драбантов.

В общем организация шведской конницы, равно и всей армии, осталась неизменной и после Тридцатилетней войны и была перенесена и во вновь завоеванные земли. Благодаря этому военные силы государства получили значительное приращение: на смотру в 1654 г. оказалось, что одни герцогства Бремен и Вреден могут выставить 1300 коней рыцарей, фогтов и т. п.; в течение 12 лет, однако, общий упадок дворянской конной службы продолжался, и в 1666 г. в коннице осталось 1100 коней. При реорганизации армии Карлом XI дворянские знамена должны были формироваться на тех же основаниях, как и прочие земские полки, образуя в каждой из главных частей государства (Швеция с Финляндией, Эстляндия, Лифляндия, [150] Померания, Бремен) самостоятельный полк под названием дворянского знамени или дворянского полка такой-то провинции.

Также и поселенные полки получили значительное приращение: существовавшие с 1625 г. 6 шведских и 2 финляндских конных полка были увеличены по крайней мере семью новыми полками. Эти полки составляли конницу постоянной армии, комплектовавшуюся ежегодными наборами или с известного числа голов (mantal), или (с 1642 г.) по числу дворов (hemman). Еще Густав Адольф, однако, желал заменить этот древний способ, совершенно не соответствовавший новым обстоятельствам и потому вызывавший большие несправедливости, другим, а именно, чтобы известное число дворов выставляло и содержало одного солдата. План этот был приведен в исполнение только при Карле XI (1672—1697) с введением поселенных войск indelnings verket и продолжает держаться в Швеции до настоящего времени. Мысль нового закона заключалась в том, что взамен конскрипции отдельные провинции обязывались поставлять и содержать известное количество солдат, которые взамен содержания получали земельные участки. Таким образом был проведен старый принцип поселенных войск, сохранившийся надолго, благодаря счастливым обстоятельствам и удачному применению. Некоторые его подробности, преимущественно относительно конницы, может быть, будут не излишними.

По проекту Карла XI каждый офицер и солдат должен был иметь свое жилище и свой кусок земли, разработка которого доставляла бы ему все необходимое для поддержания дома и семьи. Необходимая земля давалась солдатам подданными, офицерам и унтер-офицерам казной. Так как число дворов, имевшихся с давних времен в распоряжении военного ведомства, было совершенно для этого недостаточно, то, по соглашению с народными представителями, в 1680 г. было постановлено, чтобы все земли, некогда принадлежавшие казне и отчужденные{54} со времени Густава [151] Вазы тем или другим путем, отобрать назад в казну, и значительная их часть была предназначена для содержания войска. Одновременно с этим было произведено генеральное межевание всей страны с расценкой различных участков, по которому во всей Швеции оказалось 80 000 hemmans. Затем оставалось только получить согласие сословий. Таковое на собрании 1682 г. было дано большей частью провинций, которые так называемыми Knekte Kontrakter взяли на себя обязательство выставлять и содержать известное число солдат при условии, что зато рекрутские наборы и все права, которые имела казна относительно древних hemmans, уничтожаются навсегда. Провинция Далекарлия, которая еще в 1623 г. взялась выставлять вместо конскрипции 1400 человек, первая вступила в соглашение с казной, а Иемтланд, Хельсингланд, Вестботния и Остботния удержали еще надолго прежний способ набора; последняя провинция присоединилась к прочим только в 1732 г.

На основании заключенных с отдельными провинциями договоров в каждой из них вся земля была разделена на столько участков, сколько она должна была выставлять и содержать солдат. Каждый из таких участков получал название «рота» (в пехоте) или «рюстгелль» (в коннице) и был составлен, смотря по плодородию почвы, из одного или нескольких hemmans, заменив эти последние. Прежде всего во всем государстве были выбраны те hemmans, которых доходность была достаточно велика для содержания одного всадника; где не хватало отдельных, достаточно состоятельных hemmans, там соединяли по нескольку вместе. На тех же основаниях были привлечены дворянские земли, кои были даны во время оно их владельцам в вознаграждение за несение личной конной службы. Затем Карл XI утвердил за этими лицами земельные участки с тем, чтобы они и потомки их выставляли и содержали всадника с лошадью. Эти люди, распределенные по всему государству, составили дворянские знамена или дворянские полки.

Каждый солдат получал от выставлявших его дворян, крестьян и т.д. двор или торп, состоявший из дома, конюшни и амбара с небольшим полем, выгоном и лесным участком или вместо последнего дворами; кроме того, ежегодное вознаграждение деньгами или продуктами, так что при достаточном прилежании он мог существовать безбедно. Обо всем этом составлялся контракт между солдатом и владельцем. Если несколько землевладельцев обязаны были выставить одного всадника, то обыкновенно более богатый [152] давал ему двор, лошадь и прочее и сам получал затем от прочих участников по большей части около 60 талеров серебром ежегодно. Одежду, снаряжение и содержание человека и лошадей во время мирных упражнений должны были давать лица, поставлявшие солдат; оружие же и в мирное время уплату жалованья и продовольствие брала на себя казна.

Что касается до содержания офицеров и унтер-офицеров, то Карл XI предназначил на это часть отобранных земель в количестве около 4050 hemmans. Он разделил их на участки различной величины и доходности, смотря по чинам лиц, для которых они были предназначены, снабдил их соответствующими постройками и передал по назначению вместо жалованья. Если доход с имения не соответствовал размерам жалованья, то разница выдавалась владельцу на руки большей частью продуктами из тех поместий, которые солдат не содержали.

Основанные на таких началах конные части состояли в Швеции из гвардейского полка в 1505 человек, разбросанного по всему королевству дворянского знамени в 421 человека, 5 конных полков (Вестготландский, Остготландский, Смоландский, Нордшонский и Остшонский) по 1000 человек, драгунского полка (Богусленского) той же силы и драгунского эскадрона (Иемтландского) в 100 человек; в Финляндии — из трех полков (лейб-драгунский, ньюландс-кий и карельский). При Карле XII гвардейский полк был усилен до 1600 человек, дворянский — до 1000 человек и драгунский эскадрон до 200 человек; число финляндских поселенных конных частей было увеличено двумя (Аболенским и Выборгским) полками, Иогенскими драгунами и Скогским эскадроном. Затем Карл XII обязал каждых 3, 4 и 5, обязанных поставкой всадника крестьян, выставлять вместе еще одного такового и сформировал из последних новые полки. Они назывались трех-, четырех- и пятилюдными (tre, fyr, femmänningar). Первые сформированы в 1700 г., а в Финляндии уже в 1699 г. Прочие с 1702 г. В 1706—1709 гг. было три трехлюдных и 1 пятилюдный полк. Все они предназначались для местной службы, хотя один из них был взят в поход. Кроме того, в Финляндии в 1700 г. были сформированы еще двойные полки (fördubbeings regementer, т.е. двухлюдные); из них два были в походе в 1708 г. Карл XII позаботился также и о сформировании запаса: все находившиеся при конных полках обозные люди — по одному на 4 всадника — были обучены военному делу и предназначались для замены убывших людей. Все эти меры дали, правда, [153] королю возможность вести продолжительные и кровопролитные войны, но вместе с тем совершенно истощили все средства страны и повлекли за собою упадок поселенной системы, так что ко времени смерти короля было всего 6 поселенных конных полков, кроме Иемтландской роты; из дворянского знамени, разделенного на 6 рот, только офицер и 20 людей и батальон в Каяне в 150 человек. Усадьбы поселенцев тоже пришли в упадок.

Кроме поселенных частей были еще другие, которые выставлялись дворянством, духовенством и чиновниками. При Карле XII их собирали в 1700, 1712 и 1715—1716 гг. Самый известный из них был выставленный духовенством пасторский драгунский полк, бывший в походе в 1707 г.

В немецких провинциях продолжала действовать прежняя система конскриции, по которой Померания и Бремен, кроме вышеупомянутых двух дворянских полков, обязаны были выставлять по одному конному полку каждая. Лифляндия и Эстляндия выставляли только по дворянскому полку.

Наемные всадники вербовались частью в самом государстве, преимущественно в немецких провинциях и в Лифляндии, частью за границей, без различия национальностей и по уговору с полковниками, получавшими патент на формирование полка. Вербованные части составляли главную силу шведской армии. Так, при Варшаве в 1656 г. было шведов только гвардия и 5 полков и рядом с ними 25 эскадронов, т.е. по крайней мере 12—15 полков вербованных немцев. Обыкновенно вербованные части существовали только во время войны и затем распускались. Исключение составляла королевская гвардия, которая со времени Карла XI комплектовалась только туземцами, вероятно, преимущественно дворянами, не имевшими достаточных средств для несения конной службы и потому служившими за плату. Она была впоследствии переформирована в корпус драбантов и была при Карле XII силой в 1 эскадрон из 2 рот, всего 200 человек; во время его походов она понесла значительные потери и к концу его царствования имела всего 128 человек. Была еще немецкая конная гвардия — того же характера, как и драбанты.

Шведская конница состояла преимущественно из кирасир и драгун; первые, которые при Карле XII состояли большей частью из туземных полков, составляли линейную конницу; вторые, среди которых преобладали вербованные солдаты, несли службу конной пехоты и были особенно пригодны при форсированных маршах [154] Карла XII. Они же выделялись в отдельные отряды, посылались в разъезды и т.д. При Карле XII появились первые зачатки легкой конницы в лице сформированных в составе нескольких рот волошей, вероятно, польского происхождения, которые употреблялись преимущественно для предприятий малой войны. В 1702 г. граф Стенбок сформировал, под названием товарищей, роту в 150 человек из бедных польских дворян.

В первое время после Тридцатилетней войны шведские полки продолжали иметь крайне разнообразный характер, состав и силу. Роты, носившие также названия штандартов, знамен, корнетов, имели с 1653 г. 63—66 коней, но допускались значительные отклонения от этой цифры: были роты в 60 до 100—150 и даже 164 человека. Также разнообразно было и число рот в полку. В 1658 г. большая часть полков, как кажется, состояла из 4—6 рот, т.е. 400 — 500 человек, а в 1674 г. из 480—960 человек. Для тактических целей 2—4 и даже 6 рот сводились в эскадрон. При Карле XI каждый эскадрон состоял из 2 рот по 125 человек каждая. При введении поселенных частей гвардейский конный полк состоял из 6 эскадронов, все прочие — в 4 эскадрона, по 250 человек в 2 ротах каждый; так что в первом было всего 1500 человек, в других — 1000; такая же их организация и сила частей продолжала существовать и при Карле XII. При нем гвардейский полк в 1700 г. имел 1600 человек; в эскадроне по 266 человек; в 1706 г. — 1200 человек, в 1707 г. — 1500 человек. Драгунские полки были в 1706 г. такого же состава, как конные, т.е. по 4 эскадрона по 2 роты — 1000 человек; в 1707 г. были силой в 1250—1500 человек; один полк, сформированный в январе того же года полковником Герцем, имел даже 3000 человек, но спустя несколько месяцев после кончины командира его был разделен на два, по 1500 человек каждый.

Общая сила всей конницы была в различные времена различна и зависела преимущественно от его вербованных частей. В 1658 и 1659 гг., когда шведская армия при Карле Густаве во время войны с Данией была доведена до значительной силы, был 51 конный полк по 4—8 рот, силой всего около 34 000 человек. Из этих полков 6 драгунских имели по 500 человек. В 1661 г. было всего 14 000 всадников, считая в том числе 1100 человек конных дворянских частей; было также 2 драгунских полка; в 1673 г. — 16 000 человек. При Карле XII сила конницы возросла в значительной степени, так что уже в 1701 г. было 25 686 всадников. В 1708 г. она состояла из: [155] 1 эскадрона драбантов в 150 человек и одной роты немецкой конной гвардии из нескольких сотен;

25 конных полков: гвардейских из 6 эскадронов — 1500 человек, 5 дворянских различных провинций из 800—1000 человек каждый, 5 шведских поселенных и 4 полка трех- и пятилюдных из 4 эскадронов — по 1000 человек каждый, 6 таковых же финляндских, померанский и бременский и 2 вербованных;

21 драгунского полка: финляндский лейб-драгунский поселенный в 1500 человек, пасторский драгунский в 1250 человек, поселенский шведский в 1000 человек, финляндский драгунский и 17 вербованных (большей частью немецкие, 1 французский), 3 по 1500 каждый, остальные по 1250;

два отдельных поселенных драгунских эскадрона по 200 человек и несколько рот волошей.

Всего круглым числом, по штатам, 53 000 человек. В год смерти Карла XII оставалось всего только 17 конных и 6 драгунских полков.

Вооружение и снаряжение оставались те же, что и прежде, только Карл XII отменил кирасы и сделал шпагу главным оружием. Драгуны, унтер-офицеры которых получили в 1691 г. винтовки, имели иногда ручные гранаты, как об этом определенно упоминается в 1702 г. Окончательно введенное в 1656 г. однообразное обмундирование было, согласно приказа 1687 г., для всей армии синего цвета, только для драгун — серого.

Во время войны пленных часто ставили в ряды войска, даже формировали из них отдельные части; так, например, в 1658 г. из 195 пленных датских всадников полка Шака были сформированы 4 драгунские роты. При Карле XII практиковалось то же самое, только не в кавалерии. В 1665 г. граф Кенигсмарк, пфальцграф Зульцбахский, Эрик Оксенштерна, Левенгаупт и другие знатные лица выставили на свой счет конные полки, и, вероятно, это было не единственным примером. Вообще же выбор людей для пополнения конницы производился очень строго.

Для образования офицеров не существовало каких-либо особых заведений или учреждений; почти непрерывающиеся войны были лучшей школой; значительная часть шведского дворянства служила также в иностранных армиях, преимущественно во французской. Производство было для высшего дворянства очень быстрое, так что совсем молодые люди достигали высших степеней. Особенно блестящую карьеру сделал граф Магнус Делагарди, который [156] был в 22 года полковником лейб-гвардии, в 26 — генерал-лейтенантом. Примером более нормального, хотя все-таки хорошего производства может служить Ашеберг, который родился в 1621 г., поступил на службу рядовым в 1640 г., был корнетом — в 1644 г., ротмистром — в 1646 г., полковником — в 1656 г., генерал-майором — в 1660 г., генерал-лейтенантом — в 1674 г.

Лошади покупались преимущественно в Дании и Германии, так как шведские лошади хотя и неутомимы, смелы, терпеливы и невзыскательны, но малы ростом и потому не обладают достаточной силой при шоке. Платилось обыкновенно 35—50 талеров за лошадь; за последнюю цену можно было получить довольно хорошего коня.

При Карле XII все работы о довольствии лежали на начальниках отдельных частей, во-первых, потому что король не хотел лишать их некоторых выгод, которые они при этом имели, и, во-вторых, потому что он полагал, что они будут заботиться о своих людях больше, чем существовавшие до него военные комиссары, преследовавшие личные цели. При походах в пустынную, малонаселенную Россию нужно было все таскать за собой; войска имели при себе и ручные мельницы, на которых два человека в 24 часа перемалывали 6 тонн = 24 шеффеля.

Строилась конница еще при Густаве Адольфе в три шеренги, а при Карле XII часто переходила к двухшереножному строю, например в 1705 г. в деле при Варшаве. Даже и при первом построении самая атака производилась обыкновенно 2 шеренгами, так как на третью возлагалась атака противника во фланге или преследование его. Обыкновенно эскадроны строились на полных интервалах, причем каждый полк составлял две линии в шахматном порядке или в затылок и в таком случае с разомкнутыми рядами, чтобы задняя линия могла пройти через переднюю. Иногда первая линия — без всяких интервалов, вторая — на полных, как, например, в 1705 г. при Гемауертгофе.

В 1705 г. был издан новый устав, державшийся вначале в большом секрете, заключавший все прежние перестроения, приведенные в лучшую систему. Карл XII преследовал главным образом две цели: быстроту движения, в которой его всадники превосходили всех прочих, даже французов, и атаку холодным оружием, которую они производили, отнюдь не задерживаясь стрельбой, полным ходом с палашом в руках, совершенно в духе старого, настоящего рыцарства; только в совершенно исключительных случаях шведская [157] конница пользовалась огнестрельным оружием. В боях конница располагалась в большинстве случаев на флангах, обыкновенно каждый полк в две линии; иногда ставили для флангов, как и для состоящего из пехоты центра, третью линию (в 1676 г. сражение при Лунде). Иногда позади каждой пехотной линии стояло несколько эскадронов конницы; также случалось, что на флангах между конными частями ставили мушкетеров (в 1658 г. в отделениях по 200 человек) или спешенных драгун (в 1656 г. при Варшаве целые 5 полков были подобным образом распределены мелкими частями). Подобное же перемешивание обоих родов оружия, применявшееся часто Карлом Густавом, встречается и при Карле XII: Саладин, 1703 г.; Калиш, 1706 г.; при Фрауштадтегенерал Рейншильд распределил на каждом крыле по 2 батальона между конными частями и поставил 14 эскадронов на больших интервалах во вторую линию позади пехоты; при Лесной (1709), напротив того, обе передние линии были составлены из конницы, пехота же стояла позади, так что во время боя могла продвинуться вперед между интервалами конницы. Вообще же Карл XII был против подобного перемешивания конницы с пехотой, лишавшего первую возможности развить все ее качества; напротив того, он, отчасти из убеждения, отчасти вследствие характера театра войны, обращал особенное внимание на конницу и не жалел стараний ее обучать и содержать в хорошем состоянии.

Насколько он не щадил себя самого ни на ученье, ни в бою — это известно. Между прочим, на смотру одного конного полка в 1707 г. он загнал двух лошадей. Что все его усилия не пропали даром, доказывается почти постоянным успехом его конницы, которая при нем была в армии главным родом оружия; она без малейшего колебания атаковала не только пехоту и артиллерию, но даже укрепления и почти одна решала дело, правда, что она была настолько многочисленна, что нередко превосходила втрое пехоту.

Воинский дух был доведен в армии до высшей степени; строгая дисциплина, энергично поддерживаемая и Карлом XII, отличала шведскую армию от всех прочих. Солдаты были образцом терпения, невзыскательности, мужества; холод, голод, труды, лишения, усталость и страдания переносились ими с редкой выносливостью. В бою они были почти непреоборимы; они не допускали возможности неудачи. В уставе не было упражнений в отступлении, и таковые запрещено было делать. Никто не оставлял рядов и, даже одержав победу, когда перед передними рядами лежали [158] мертвые враги, никто не нагибался, чтобы их раздеть, пока после благодарственной молитвы не давалось разрешение.

Не меньшего удивления, чем войско, заслуживает и страна. Если вспомнить продолжительные войны, почти не прекращавшиеся со времен Густава Адольфа, сильные потери при этом понесенные, в особенности же во времена Карла XII, когда было выставлено (по Фрикселлю) с начала войны до Полтавского сражения 400 000 солдат, из которых 300 000 никогда не вернулись домой, то становится трудно понятным, как могла все это вынести страна столь бедная и всего с двумя миллионами населения (по Рюсу).

И все-таки тот государь, который довел все эти тягости до такого напряжения и кончил страшной катастрофой для себя и для страны, известен последнему крестьянину, и имя его пробуждает дух патриотизма еще в большей степени, чем даже имя Густава Адольфа. Происходит это оттого, что армия последнего, большинство которой составляли наемники, исчезла вместе с ним; оттого, что победы его известны из книг только высшим классам, и оттого, что городское население забывчивее; между тем войска Карла XII были в большинстве национальные, и вернувшиеся в свои торпы воины рассказывали в длинные зимние вечера своим детям и соседям о полных приключений и славы действиях и жизни их несчастного, но тем более почитаемого короля и таким образом создали настоящего национального героя.

И мы должны сказать, что Карл XII, как о нем ни судить с других точек зрения, был мужественный воин, настоящий всадник и рыцарь, и ему подобает отвести почетное место на этих страницах, посвященных истории кавалерии.

Петр Великий (1682—1725), положивший, как известно, основание современной русской регулярной армии, позаботился также и о коннице, сформировав 25 июня в 1700 г. в Москве 2 драгунских полка (на 27 пехотных), силой в 8 и 10 рот, в 800 и 996 человек. Затем формировалось таковых же полков: в 1701 г. — 12, в 1702 г. — 1, в 1703 и 1704 гг. по два, в 1705 г. — 7 и отдельный [159] эскадрон; в 1706 и 1707 гг. — по 3 и в 1708 г. еще два, так что всего было 34 полка и один эскадрон; сначала они назывались по именам командиров, а затем (с 10 марта 1708 г.) по названиям провинций и городов. Сформированные в 1701 г. полки были 10-ротные в 1000 человек. По предложению перешедшего из австрийской службы фельдмаршала Огильви в 1704 г. было постановлено, что все драгунские полки, которых он положил иметь 16, должны иметь 6 эскадронов и 12 рот по 87 рядовых каждая, всего 1239 человек; но из списков видно, что на деле они большей частью состояли из 10 фузилерных рот, к которым в 1705 г. была прибавлена одна гренадерская, и были силой в 1000 человек. В 1709 г. (27 января) гренадерские роты отделены от полков и временно сведены в 3 конногренадерских или драгунских гренадерских полка, по 10 рот в каждом; в такой же состав были тогда же переведены и драгунские, или, как их тогда называли, драгунские фузилерные, полки.

19 февраля 1711 г. были установлены первые штаты для русской армии, по которым конница состояла из 33 драгунских полков, по 10 рот, силой в 1328 человек, 1000 строевых и 300 обозных лошадей. Так как полков, считая в том числе так называемый генеральный шквадрон и не считая 3 конногренадерских полков, было 35, то лишние 4 полка были распущены, а 3 конногренадерских включены в штат. В 1711 г. были сформированы для местной службы гарнизонные драгунские полки, получавшие меньшее содержание и при приблизительно одинаковой силе с полевыми стоившие вдвое меньше. В 1712 г. таких частей было: 2 полка и 1 эскадрон, и, кроме того, продолжал существовать сверх штата сформированный в 1708 г. из рославльской шляхты драгунский эскадрон.

В 1720 г. были изданы новые штаты, по которым было постановлено иметь полевых полков: 3 гренадерских и 30 фузилерных драгунских, по 10 рот, силой в 1253 человека, 1101 строевую и 100 обозных лошадей; а гарнизонных 4 полка по 10 рот, силой в 1106 человек и 1030 верховых лошадей, и один эскадрон в 5 рот, силой в 560 человек и 515 верховых лошадей. Сверхштатный эскадрон продолжал существовать.

Затем штаты эти оставались при Петре I вообще без изменения, только в 1721 г. (7 марта) был сформирован новый драгунский полк, который должен был войти в общий штат, был переформирован впоследствии в лейб-регимент из дворян и был, подобно двум [160] пехотным лейб-гвардии полкам, рассадником для офицеров кавалерии. В 1724 г. полевые драгунские полки получили новый временный состав в 1260 человек, вследствие предполагавшегося обращения всей армии в поселенную.

Кроме входивших в состав регулярной армии драгунских полков в России были еще и другие конные части, например гусары, составлявшие нечто среднее между регулярной конницей и иррегулярными казаками. Так как последние не отвечали всем условиям регулярной легкой конницы, то Петр поручил в 1707 г. некоему Апостолу Кигечу сформировать из венгерских, сербских, молдавских и валахских выходцев конный отряд в 308 человек, по образцу венгерских и сербских гусарских полков австрийской армии и под названием валахской хоругви. Она постепенно настолько увеличивалась, что к турецкой войне 1711 г. было уже 6 валахских полков и, кроме того, одна сербская и одна польская хоругвь подобных же войск. По возвращении из Прутского похода ввиду чрезвычайной дороговизны этих войск их было оставлено всего 3 роты по 500 человек, а по окончании Северной войны 1721 г. они были окончательно распущены. Однако необходимость в легкой коннице все продолжала чувствоваться, и уже в 1723 г. Петр решил сформировать несколько гусарских полков в Украине, затем эта мысль была оставлена; вместо того сербский майор Альбанес получил предложение набрать среди сербов несколько таких полков по 10 рот, в 1216 человек каждый. Но это удалось не вполне: набрано было всего 459 человек, но это число постепенно уменьшалось, так что к смерти Петра I их осталось всего 94 человека.

Затем следует еще упомянуть о ландмилиции, сформированной для местной обороны, прежде всего в Украине. В 1713 г. была учреждена пешая ландмилиция из 5 пеших полков, скоро распущенная; 4 апреля 1723 г. вышел указ о сформировании конной ландмилиции иррегулярного характера; 29 апреля это было изменено в том смысле, что 2/3 ее должны были быть иррегулярной, 1/3 — регулярной.

2 мая того же года было постановлено, что каждый полк должен был быть в составе 10 рот по 150 рядовых каждая и силой: регулярный — в 1533 человека, иррегулярный — в 1521 человек. Комплектование этих полков было произведено набором 1 человека из 16, что при народонаселении в 82 992 души дало 5187 человек, разделенных на 6 полков (2 регулярных, 4 иррегулярных), [161] к которым вскоре был прибавлен еще один. Сила их была установлена в 1724 г. для регулярных — в 1063 человека, для иррегулярных — в 1041 человек.

На одинаковом положении с ландмилицией продолжали свое существование шляхетские милиции разных бывших польских городов, в том числе смоленская — в составе одного полка.

Таким образом, ко времени смерти Петра I в состав русской конницы входили: 3 гренадерских и 30 фузилерных полевых драгунских полков по 1260 человек, 4 полка и 2 эскадрона гарнизонных драгунских по 1106 и 560 человек; отряд сербских гусар в 94 человека, 2 регулярных и 5 иррегулярных ландмилицких полков по 1063 и 1041 человек и 1 полк смоленской шляхты; всего круглым числом около 55 000 человек. Затем была еще многочисленная казачья конница: донские и волжские — около 20 000, терские и гребенские — около 500 человек, постоянно находившихся на службе; яицкие (впоследствии уральские) — 3196 человек, малороссийские — 10 казачьих и 3 компанейских полка; 5 полков слободских казаков, бахмутские, хоперские, семейные и сибирские казаки; чугуевцы, калмыки, башкиры и иррегулярные отряды армян и грузин, состоявшие при корпусе, расположенном на персидской границе. Всего иррегулярных всадников было не менее 125 000.

Постоянных тактических единиц выше полка в то время не было. При учреждении регулярного войска в 1700 г. оба драгунских полка были приданы двум дивизиям, образованным из 16 сформированных в Москве пехотных полков; но с увеличением численности кавалерии система смешанных дивизий была оставлена. Вообще постоянного разделения армии не существовало, а отряды составлялись сообразно необходимости.

Конница в боевом порядке стояла на флангах, во второй линии. Каждая линия каждого фланга имела своего начальника, и, кроме того, на фронте боевого порядка 3—4 полка были распределены сообразно обстановке под начальством генерал-майоров или бригадиров.

По воинскому уставу 1716 г. 2,3 или большее число конных (а равно и пехотных) полков образовывали бригаду, а несколько бригад — дивизию, которая могла состоять из одного рода оружия или из двух, смотря по желанию главнокомандующего; в армии Шереметева в 1712 г. в Германии уже было 2 конные дивизии генералов Януса и Ренне, всего 17 полков и 2 пехотные дивизии. [162]

Кроме этого тактического деления, зависевшего от обстановки, было другое, административное, — по провинциям, в которых известные части были расположены и которыми они содержались. Эта система привела в конце царствования Петра к мысли поселения армии по всему государству, что и было применено около 100 лет спустя в военных поселениях. Наконец, конница имела своих особых начальников, так называемых аншефов, во главе которых стоял генерал-аншеф; место это очень долго занимал Меншиков.

Одежда, снаряжение и вооружение были вначале крайне разнообразны даже в одном полку. Только в 1711 г. в вооружении и в 1720 г. в одежде было введено некоторое однообразие. Драгуны имели палаш, ружье на правом, пистолет без кобуры на левом плече; четыре пятых людей — топоры, прочие поровну — лопаты и кирки; амуниция заключалась в перевязи с подставкой для ружья и мешка на ремне; конское снаряжение состояло из седла немецкого образца, с чепраком и чемоданом, и мундштука. Каждый полк имел 5 (до 1711 г. — 10) знамен, 160 палаток и 60 повозок. По положению 1720 г. одежда полевых драгун состояла из синего кафтана с белой опушкой и подкладкой, камзола и штанов из оленьей кожи, белого галстука и чулок, высоких сапог с отворотами и со шпорами и треуголок; вооружение и снаряжение — из палаша, ружья без штыка, пистолета, перевязи со штырем, пороховницы, патронов, водных фляжек, топора, седел с оковкой, кобурами и карманами, попонами, мундштуков, недоуздков и скребниц. Каждый полк имел 10 знамен, 240 лопат, 100 кос, 50 кирок, 250 палаток, 36 чехлов, 10 патронных и гранатных ящиков и 25 других повозок и всякий инструмент. Гарнизонные драгуны имели зеленые мундиры с красными отличиями, красные камзолы и штаны; прочее вооружение и снаряжение — то же, что и полевые, но пистолеты имела только половина людей, и совсем не было водных фляжек, шанцевого инструмента, палаток и повозок. Полевые драгуны при самом основании получили «конные мортиры», о числе и калибре которых ничего неизвестно; затем каждый полк получил 2 трехфунтовые пушки. Это были зачатки конной артиллерии, которая была введена в России 100 годами позже.

Относительно обмундирования, снаряжения и вооружения прочей кавалерии не было общего положения.

Про гусар известно только то, что они имели в 1709 г. пики, а по положению 1720 г. должны были иметь сабли, по 2 пистолета и [163] треть — карабины, а две трети — пики. В том же году украинской ландмилиции было приказано, чтобы две трети были вооружены карабинами или драгунскими ружьями, одна треть — пиками и пистолетами; вскоре это было изменено в том смысле, что регулярные полки милиции получили одинаковое вооружение с драгунами; иррегулярные: половина людей — карабины или ружья и палаши, другая половина — пики и все по 2 пистолета. Но вначале тем не менее царило полное разнообразие и недостаток в оружии.

Казаки и другие иррегулярные части оставались на старом положении. Что касается обучения кавалерии при Петре Великом, то в 1716 г. был издан воинский устав, впрочем, очень несовершенный. Драгуны строились верхом в 3, пешком — в 4 шеренги; повороты производились по одному, а не отделениями. Петр Великий желал, подобно своему славному противнику Карлу XII, чтобы конница действовала в бою исключительно холодным оружием, но старая привычка была еще очень сильна, и в коннице нередко прибегали к стрельбе. Вообще в обучении и употреблении конницы все зависело от взглядов частных начальников, уроженцев разных стран, что должно было повести за собой полное разнообразие и не дает возможности высказать общее суждение.

Полтавская битва 1
Полтавская битва 2